СВОБОДНЫЙ ФАСАД

В то, время главные триумфы и свершения новой архитектуры были еще впереди. Людвиг Мис ван дер Роэ еще только мечтает о башне из стекла и стали, изображая ее на своих эскизах. И лишь через четверть века, в 1951 году, он воплотит свою мечту в жизнь, «натянув» идеально плоскую стеклянную оболочку фасада на два одинаковых параллелепипеда многоэтажных зданий Лейк Шор Драйв в Чикаго. Тем самым, вынужденный во время второй мировой войны эмигрировать из фашистской Германии, немецкий архитектор возвращает Америке передовые позиции в архитектурной трактовке высотного здания, утраченные ею со времен «чикагской школы» и работ Луиса Салливена конца XIX века. Специалисты отметят, что геометрически строгие, аккуратно расчерченные металлическими тягами стеклянные объемы чикагских небоскребов Миеса ван дер Роэ сильно напоминают получившие широкую известность, но неосуществленные новаторские проекты замечательного советского архитектора Ивана Леонидова, выполненные еще в 1927 году (Институт имени Ленина в Москве) и в 1934-м (Дом Наркомтяжпрома). Но так уж повелось в архитектуре, что ни одна по-настоящему конструктивная, содержательная идея не остается на бумаге. Рано или поздно она находит свое место в жизни, даже если на это не хватило сил, времени и возможностей у ее первого автора.

Собор св. Петра в Риме

Горизонтальное ленточное окно в те годы еще не перешло из арсенала приемов пионеров современной архитектуры на столы огромной армии рядовых проектировщиков. И вряд ли кому-нибудь приходило в голову называть этот прием пренебрежительно-насмешливо «тельняшкой» (дом в полосочку), как мы это делаем сегодня, сетуя на то, что он применяется слишком часто и не всегда к месту. Прежде чем это случится, будет еще немало подлинных открытий и заблуждений. Но главное уже сделано и сказано тогда, в далекие двадцатые годы.

Солнцезащитные устройства на фасаде здания в Чадигархе. Индия. Архитектор Корбюзье

Стена стала свободной. Сбросила с себя вековой гнет конструкции. Обрела собственную сущность наружного ограждения — климатической и визуальной защитной оболочки здания. Архитектурная «кожа» отделилась от конструктивных костей сооружения.

Впервые за всю историю мировой архитектуры стена получила возможность быть такой тонкой и легкой. Толщина навесных панелей наружных стен при использовании эффективных утеплителей достигает 15—20 сантиметров даже в районах с суровым климатом. И это далеко не предел. Архитектура продолжает эксперименты с материалом наружного ограждения — в ход идут металл, пластмасса, синтетическая пленка.

Полностью решена проблема освещенности. Стеклянная стена буквально залила светом интерьер современного сооружения. Преграда между внутренним и внешним пространством становится иллюзорной, почти неощутимой. Прозрачные стены раздвигают тесные пределы сооружения, визуально включают в него окружающий ландшафт. Одно из главных достоинств современного сооружения — обилие света в помещениях — порой даже переходит в свою противоположность. Возникает опасность перегрева прямой солнечной радиацией. Но архитекторы тут же находят оригинальный и многообещающий ответ. Прямо перед стеклом выстраиваются монументальные, причудливые решетки солнцезащиты. Толщина стены, позволявшая оконному проему в прежние времена «ломать» падающий под углом солнечный луч, заменяется теперь устройством специального «солнцелома». И снова архитектура в выигрыше — достаточно взглянуть на то, какой неожиданный и сильный художественный эффект получил от использования солнцезащиты все тот же Корбюзье в своих постройках на солнечном юге Франции (в Марселе) и в новом индийском городе Чандигархе. А как своеобразны, не похожи на все прочие постройки советских архитекторов в Средней Азии — их просто невозможно представить себе без солнцезащитных устройств на фасадах.

Стеклянная стена буквально залила светом интерьер современного сооружения

Пропуская потоки света в помещение, стеклянная стена не только дает идеальный обзор изнутри наружу, но, к сожалению, открывает для обозрения снаружи все, что находится внутри. Архитектура научилась справляться и с этой, казалось бы, принципиально неразрешимой проблемой. Читателю приходилось, наверное, видеть «зеркальные» противосолнечные очки. Они сделаны из особого поляризованного стекла — свет беспрепятственно проходит сквозь него в одном направлении, зато в противоположном оно светонепроницаемо. Фасад из поляризованного стекла обеспечивает комфорт и изоляцию помещений и в то же время создает необычный эффект зеркальной облицовки.

Вообще, чем больше архитекторы экспериментируют со свободным фасадом, тем более безграничными кажутся возможности художественной выразительности, которые он дает архитектуре. Широчайший диапазон выбора материалов, практически любая фактура, любой цвет, любая форма ограждающей поверхности сооружения. Эта свобода настолько велика, что позволяет не только создавать совершенно новые, оригинальные архитектурные формы, но и легко воспроизводить практически любые элементы старой архитектуры, притом в самых неожиданных сочетаниях. Монументальная классическая колонна вызывающе соседствует с зеркальным остеклением, грубая каменная кладка — с тонким металлическим профилем и т. п. Иногда это позволяет лучше связать новую архитектуру с окружением, сложившимся в иные исторические эпохи. Отталкиваясь от подобных ситуаций, некоторые современные архитекторы на Западе пытаются возвести такой прием намеренного смешения архитектурных форм в ранг обязательного художественного правила, особого направления в архитектуре. Для него даже придумано специальное название — «постмодернизм», то есть то, что приходит на смену ставшей привычной «современной» архитектуре. Кажется, круг архитектурных поисков начинает замыкаться.

Но об этом мы еще поговорим. А сейчас, оглядываясь на долгий путь развития архитектуры, нельзя не удивиться чудесному исчезновению, так сказать, растворению во времени массива капитальной стены. И не менее чудесному «возвышению» окна, которое из простой «дыры в стене» превратилось в саму стену, совершенно переродив ее смысл и форму. Заметьте, все эти превращения, столь сильно отразившиеся на эстетической, художественной стороне архитектуры, можно сказать, определившие ее новое, современное лицо, возникли в процессе решения чисто функциональных задач, которые побуждали ее меняться часто вопреки желанию архитектора-художника. Причем если эти перемены и стали возможны, то исключительно благодаря изобретению новых инженерно-конструктивных решений.

Значит, действительно есть глубокая сущностная взаимосвязь между функцией, конструкцией и эстетикой в архитектуре, и прав Витрувий со своей хрестоматийной формулой «польза — прочность — красота». Нам еще не раз придется в этом убедиться, причем с какого бы элемента триады мы ни пытались подступиться к рассказу об архитектуре. Рассмотрим, теперь уже более кратко (многое нам будет понятно благодаря предыдущим рассуждениям), еще один пример того, как побудительный мотив пользы стимулирует развитие новой конструкции и порождает в результате новое понимание красоты.