ЧТО ВИДНО НА ГОРИЗОНТЕ

Тема жилища поистине неисчерпаема. Но ею не исчерпывается все многообразие окружающего нас мира архитектуры. Подошло время двинуться дальше, и, прежде чем сделать это, окинем взглядом получившуюся картину и попытаемся разглядеть то, что прячется в дымке нашего сегодняшнего горизонта.

Похоже, жилой дом теряет четкие геометрические очертания дома-пластины. Он словно рассыпается на те ячейки, из которых так старательно и долго собирала его современная архитектура. К этому ведет смешанная застройка домами разной этажности. К этому ведут поиски соразмерной человеку, гармоничной жилой среды с уютными, замкнутыми внутриквартальными пространствами, которые служили бы естественным продолжением жилища. К этому ведет логика развития индустриального домостроения, которая проявляется в уменьшении модуля типизации и создании гибкой технологии. Все это заставляет представить дом, не имеющий заранее определенных границ, а возможно, и меняющий время от времени эти границы. Дом-муравейник, мини-город со своими внутренними улицами, площадями, дворами.

«И снится нам не рокот космодрома...»

Такой образ сформировался не сразу, но начало дороги, которая к нему ведет, теряется в глубине веков. Кажущийся хаос первобытных поселений человека, живописные нагромождения домов средневекового города, прилепившиеся к скалам дагестанские сакли... Последний, более близкий к нам отрезок этого пути виден лучше. Он начинается яркой вспышкой архитектурного предвидения 20-х годов. Дом-коммуна предлагал законченную модель дома-города. Жесткую и социально не всегда оправданную, мало реальную, но вполне последовательную и внутренне завершенную. Это не один дом, а развитая в пространстве целостная система домов — корпуса спальных ячеек, блок общественного обслуживания, соединительные галереи, придомовый участок-сад. Коммунальный дом Гинзбурга воспроизводит эту модель в более осторожной и реалистичной форме. Но главное остается: тесное переплетение жилых и общественных функций в единой структуре пространственно развитого сооружения. С тех пор модель дома-коммуны, повторенная на разные лады, под видом дома с обслуживанием или дома гостиничного типа все время существует параллельно с моделью микрорайона, то есть соседской общины, состоящей из отдельных жилых домов и отдельных объектов обслуживания. Очередная попытка создания такого дома-города была предпринята при строительстве Дома нового быта на Юго-Западе Москвы в 60-е годы под руководством архитектора Н. Остермана. Другой московский пример: жилой комплекс «Лебедь» на Ленинградском шоссе — многоэтажные жилые корпуса с развитым обслуживанием в первых этажах, — построенный по проекту архитекторов А. Меерсона, Е. Подольской и др.

«Образцовый» жилой дом для городского строительства в России XIX в.

Пока что модель микрорайона доминирует, но она далеко не во всем удовлетворяет жителей, а значит, и наиболее мыслящих архитекторов. Поиски решения продолжаются и у нас, и за рубежом. Еще в конце 40-х годов на тему дома-города высказался Корбюзье — он строит в Марселе ставший знаменитым жилой дом с обслуживанием. Со свойственной ему категоричностью он придает своей жилой единице форму гигантского параллелепипеда, поднятого на мощные бетонные опоры. Однако марсельский дом не похож на традиционный дом-пластину. Его фасад наглядно демонстрирует всю сложность внутреннего устройства — вертикали лестниц и горизонтальные ленты общественных улиц-этажей, причудливые очертания эксплуатируемой кровли с детскими игровыми площадками, скульптурная пластика монолитного основания дома. И что самое примечательное — каждая квартира выходит на фасад отдельной бетонной ячейкой. Словно отдельный ящичек, вставленный в гигантский шкаф-картотеку. Кажется, еще одно движение — и дом рассыплется, настолько четко выявлены все составляющие его элементы. Но Корбюзье именно этого последнего движения не делает. Он находит зыбкое, единственно возможное равновесие рассыпающихся частей, словно оставляя на память о своем чудодейственном мастерстве эту сложную структуру, искусно «упакованную» в компактный объем.

В крупном современном городе жилая застройка непосредственно соседствует с транспортными артериями. Центральный автовокзал в Нью-Йорке

Распакуют ее уже другие. Последователи идут разными путями. В начале 60-х годов в английском городе Шеффилде строится совершенно необычный дом, в котором несколько разноэтажных корпусов соединены в одну жилую структуру сквозными улицами-галереями. По размерам это микрорайон, по архитектурному решению — единый дом. По сравнению с марсельским домом движение очевидно — структура получает свободное развитие в пространстве. Однако сохраняется компактная упаковка ячеек, не нарушающая традиционной формы дома-пластины в каждом сечении структуры.

В 1967 году в канадском городе Монреале архитектор М. Сафди строит жилой комплекс «Хабитат», напоминающий гору рассыпанных бетонных кубиков-квартир. Ячейки наконец вынуты из «шкафа», и оказалось, что они могут обходиться без него. Опыты с жилыми структурами продолжаются. Дом-город становится реальностью. Один из таких опытов — экспериментальный жилой район Северное Чертаново в Москве.

Может быть, многое еще не найдено в облике дома-города, может быть, дает о себе знать ненужная гигантомания и наивное увлечение футорологией. Может быть, в поисках образа такой структуры правильнее отталкиваться от живописной панорамы средиземноморского города, чем от мостовых конструкций и индустриального ландшафта. Может быть, не следует доходить до самой крайности в этом разрушении дома и так настойчиво растаскивать его на ячейки. Может быть, стоит в некоторых случаях поискать что-то похожее на дом внутри этого дома-города, точно так же как мы ищем нечто похожее на двор или улицу. Может быть, пространственная форма этого дома-города станет гораздо более правильной и геометрически упорядоченной, чем это кажется нам сейчас. Но так или иначе главное совершилось, и совершилось необратимо — жилой дом перестает быть домом в смысле отдельно стоящего объема-пластины. Он превращается в объемно-пространственную структуру, включающую в себя объекты общественного обслуживания, открытые пространства общего пользования и жилые ячейки-квартиры.

Проект жилого комплекса нового быта в Москве. Между жилыми корпусами — блок общественного обслуживания

Какими они будут, эти ячейки? Очень хочется заглянуть внутрь. Похожими на современную квартиру или на традиционное народное жилище с внутренним двориком? Или будут больше напоминать внутренность кабины современного космического корабля? На Западе попыткам представить себе такое электронно-компьютерное жилище нет числа. Использование легких конструкционных материалов типа пластмасс. Совершенное инженерное оборудование, роботы, аудиовизуальные системы. Гибкая трансформация внутренней планировки и оборудования, вплоть до полной замены всей ячейки. За каждым из этих предложений — целое техническое направление. Но что из этих новшеств войдет в жилище человека и каким именно образом?

Японский архитектор Кишо Курокава построил в Токио жилой дом, состоящий из стальных жилых капсул, которые крепятся на мощные железобетонные шахты. Каждая капсула оборудована сложной системой жизнеобеспечения, в том числе и компьютером. Любопытный факт: капсулы используются богатыми арендаторами (другим это просто недоступно) в качестве второго жилища. Выходит, даже в самом модном исполнении «машина для жилья» все-таки отпугивает.

В чем дело? Ответ заключен в словах Корбюзье, с легкой руки которого по миру пошла крылатая фраза о доме как машине для жилья. Но если уж цитировать, то надо вспомнить, что это не фраза, а всего лишь обрывок фразы: «Дом имеет два назначения. Во-первых, это машина для обитания, работы, удобства жизни... но кроме того, это — место для наших дум, размышлений и, наконец, это — место для обиталища красоты, приносящее нашему уму столь необходимое ему успокоение». И дальше: «Архитектура начинается там, где кончается машина».

Если взглянуть на жилые капсулы с такой позиции, то их будущее представляется проблематичным. Может быть, они найдут применение в строительстве гостиниц, временных или мобильных жилищ. Может быть, отработанные в них методы организации и оборудования жилого пространства будут со временем проникать в массовое жилище. Но только постепенно и с большой оглядкой. Дом консервативен, ибо неотделим от устоев и воспитания самой человеческой личности, а в их основе лежит традиция.

Так архитекторы представляют себе вертикальное зонирование многоэтажного жилого дома. Снизу вверх: гараж, магазин, учреждение, жилые кварталы, сад на крыше

Конечно, транзисторный приемник мало похож на круглый черный репродуктор моего детства, а электронный калькулятор выглядит совсем иначе, чем деревянные счеты, хотя размеры и назначение помещений квартиры, в которой я живу, не очень сильно отличаются от той, в которой я вырос. И все-таки люди слишком часто имели возможность смеяться над собственными представлениями о будущем. Поэтому давайте предоставим возможность дописать эту главу тому, кто будет жить хотя бы четверть века спустя уже в двадцать первом веке.

Пускай в назначенный час ОН (вполне возможно, что это будешь как раз ТЫ, читатель), отдав очередное распоряжение домашнему роботу, возьмет в руки эту книгу и неторопливо подойдет к окну. Раскроет его и отключит шумозащиту, чтобы звуки вечернего города вошли в помещение. Вдохнет полной грудью чистый воздух будущего и опишет на этой странице дом напротив — мерцающий огоньками, как встречный корабль, с которым мы разминулись на волнах времени.

Главная мысль

Долгая эволюция архитектуры жилища демонстрирует великое множество разнообразных форм, от традиционного крестьянского дома до представительной дворцовой резиденции.

На первый план выдвигается новая социальная задача создания полноценной, разнообразной, человечной жилой среды. Создание гибких, открытых систем индустриализации позволит широко применять жилые дома разной этажности и разной конфигурации, отвечающие конкретным условиям места. Будущее — за домом-структурой, объединяющим жилые ячейки с элементами обслуживания и открытыми пространствами в одно архитектурное целое.