«...ЗДАНИЯ САМИ ЯВЛЯЮТСЯ ЖИВОПИСЬЮ И СКУЛЬПТУРОЙ...»

Однако этим не исчерпывается роль художника в организации современного архитектурного пространства. Обособляя монументальное искусство в среде города, архитектор как бы подготовляет почву для глубокого художественного переосмысления пластических форм самой архитектуры. Освобожденная от изобразительного сюжета традиционного синтеза искусств, архитектура растворяет в себе свободную игру линий, цвета, объема. Пластической речью художника становится не избранная кульминационная точка пространства, а все это пространство в целом. «Скульпторы и живописцы спрашивают меня: «Какое место отведено скульптуре и живописи в ваших зданиях?» Я отвечаю: «Мои здания сами являются живописью и скульптурой...» Поднять здание до больших высот в его собственной сфере господства — вот настоящее место живописи и скульптуры, если их архитектуру правильно понимать». Эти слова Фрэнка Ллойда Райта указывают наиболее плодотворный путь для сотрудничества художника и архитектора в наше время.

Творчество архитектора и художника во все времена шли рука об руку. Символом такого содружества стала скульптура В. Мухиной «Рабочий и колхозница», венчавшая павильон СССР на Всемирной выставке в Париже (архитектор Б. Иофан)

Сегодня архитектура находится под систематическим и всесторонним давлением факторов технологии. Она рискует утратить свои позиции в сфере эмоционального воздействия пространственной формы на человека. И здесь роль изобразительного искусства может оказаться чрезвычайно важной, если не решающей. Выросшие в одной колыбели с архитектурой живопись и скульптура должны вернуться к ней в новом качестве, растворить себя в ее линиях, плоскостях, объемах и обрести целостность произведения искусства в ее единой пластической форме. Культура художественного осмысления пространственной формы должна вернуться в архитектуру не только в виде встроенных в нее, но совершенно автономных по своей сути объектов синтеза искусства. Она должна прийти изнутри, посредством художественного осмысления всей пространственно-пластической концепции сооружения. Красота не может уместиться в специально отведенных для нее местах на фасаде здания или возле него — она должна быть «прописана» в каждой клеточке сооружения, в каждом атоме единого архитектурного пространства.

Безусловно, такая трактовка синтеза искусств открывает новые горизонты для плодотворного сотрудничества архитектора и художника. И уже есть определенные признаки того, что такое сотрудничество налаживается. Любопытные опыты имеются в отношении более активного включения в архитектуру цвета — использование окраски маскировочного типа, трансформирующей механистические, жестко обусловленные технологией формы сооружения, прямое включение в архитектуру изобразительных и орнаментальных сюжетов, создающих пространственные иллюзии наподобие сценических эффектов. Дерево или небо, нарисованные на стене дома, символически восполняют их нехватку в реальном пространстве архитектурного окружения. Подобные методы включения цвета в архитектуру объединены общим названием «суперграфика». Конечно, они весьма специфичны, и пользоваться ими следует с большой осторожностью. Однако прием необычен и таит в себе немалые возможности.

Культура художественного осмысления пространственной формы должна вернуться в архитектуру не только в виде встроенных в нее, но совершенно автономных по своей сути объектов синтеза искусства

«Суперграфика», так же как и «суперскульптура» — представим себе подобный подход в отношении фактурной и пластической обработки форм, — требуют не только доброй воли архитектора и художника, но и высокой художественной культуры их сотрудничества, заставляющей вспомнить о временах Возрождения. Это относится не только к архитектору, который должен вспомнить о художественной обусловленности своего творчества. Но и к художнику, который должен быть готов к тому, чтобы расширить свои лабораторные, часто весьма камерные поиски до масштабов реального трехмерного пространства. Хочется верить в то, что архитектура и изобразительное искусство находятся в начале очередного этапа того синтеза пространственной формы, который не прекращается ни на минуту с момента их возникновения и составляет их общий, нераздельный вклад в художественную культуру человечества.