Зарождение функционального стиля и его социальные корни

Причины возникновения и этапы развития нового стиля (который на Западе называли функционализмом, а в СССР - конструктивизмом) вплоть до настоящего времени остаются еще малоизученными, а между тем еще в конце 20-х годов он стал господствующей системой архитектурного мышления во многих странах Европы. Вместе с накоплением новых построек стилистические концепции функционализма стали ощущаться даже в обстановке крупных, давно сложившихся городов, тогда как в небольших городах и поселках, построенных в 20-х и 30-х годах, новый стиль выступал уже монопольно.

Каждая стилистическая система (если это не легковесная и не неустойчивая художественная мода) всегда выдвигает свои характерные планировочные приемы и конструктивные схемы, опираясь на современную ей строительную технику, и оперирует определенным кругом художественных средств, дающих возможность выражать социальные и политические идеи, присущие данной эпохе. Функционализм как эстетическая концепция противопоставил себя беспринципной эклектике XIX в. уже на самых ранних этапах своего развития. Провозглашая железобетон и металлические каркасные конструкции своей инженерно-технической базой, этот стиль возводил обнажение конструкций в художественный принцип, что резко отличало его от стилей прошлых эпох. Совершенство пропорций лапидарной архитектурной формы, полное отсутствие декора, рационализм в решении функциональных задач и правдивое отношение к конструкциям и строительным материалам - вот тот "символ веры", с которым выступили зачинатели и проповедники функционализма (В данной характеристике творческой платформы функционализма мы не излагаем взглядов крайних представителей этого стиля, которые в азарте дискуссий доходили до отрицания эстетической и политической миссии архитектуры. В этой связи представляют интерес высказывания Ганнеса Майера в статье "Neue Welt", помещенной в русском переводе в журнале "Современная архитектура", № 5, за 1928 г. "Строить, - говорит он, - биологический, а не эстетический процесс... Архитектура как вдохновение художника не имеет права на существование". Как видно из приведенных цитат, Ганнес Майер не только протестовал против одностороннего, эстетского понимания архитектуры (в чем он был прав), но и не признавал ее синтетической сущности. А это последнее вело уже к отрицательным последствиям, поскольку гармоническое равновесие утилитарных, инженерно-технических и художественных функций - непременное условие нормального развития зодчества). К перечисленному необходимо добавить, что сторонники этого направления были далеки от авторитарных и теологических устремлений, свойственных некоторым стилям прошлых эпох, и даже больше того - они являлись не только рационалистами, но и во многих отношениях гуманистами (Гуманистические тенденции передовых представителей функционализма (как, например, Корбюзье и Люрса) воплотились во всех принадлежащих им проектах и постройках и прежде всего в массовой жилой застройке городов, а также в строительстве общежитий для престарелых, инвалидов и бедных, муниципальных больниц, государственных и частных школ, детских учреждений и т. д. В своих литературных работах они выступали как поборники равноправия всех социальных слоев в санитарно-гигиеническом и коммунальном обслуживании. Особенно ярко ощущаются прогрессивные идеи вождей функционализма в анонимном произведении Корбюзье под названием "Афинская хартия" ("La charte d'athenienne"), изданном в Париже в 1941 г. во время фашистской оккупации Франции. "Афинская хартия" (написанная на основе решений IV Международного конгресса архитекторов, состоявшегося в 1933 г.) объявила частную собственность на орудия и средства производства социальным злом и требовала экспроприации городских земель).

Поскольку функционализм был серьезной стилистической системой, возникновение его не могло быть внезапным, а представляло собой длительный исторический процесс, начавшийся еще задолго до первой мировой войны. В своем капитальном труде о современной архитектуре Луис Лакаса отмечает появление первых предвестников нарождавшейся функциональной архитектуры еще в середине XIX в. (Лакаса Луис. Происхождение и развитие эстетики современной архитектуры Запада. Рукопись) Большое значение придает он чикагской архитектурной школе, во главе которой в 90-х годах стоял Салливен. Но функциональный стиль родился все же не в Америке, а в Европе, причем вклад Франции в развитие новой архитектуры оказался значительным. Одной из причин этого явления было то обстоятельство, что французская академическая художественная школа, на которую обрушились удары импрессионистов и их преемников еще в 80-х годах XIX в., пошатнулась раньше всех других европейских школ. Тони Гарнье, Ле Кер, А при Соваж и Огюст Перре, а вслед за ними Ле Корбюзье и Андрэ Люрса встали во главе активных борцов за новый стиль в послевоенной Франции.

Смена стилистических направлений в Германии была связана с именами Петера Беренса и Иоганна Пельцига. Еще больше сделали для немецкого функционализма основатель архитектурной школы "Баухаус" в Дессау Вальтер Гропиус, к которому примыкали Бруно Таут, Гильберсаймер, Макс Таут, уроженец Швейцарии Ганнес Майер и ряд других мастеров. Стилистические искания французов и немцев получили отклики в послевоенной Италии, где почва была основательно подготовлена урбанистическими фантазиями Сант-Элиа и его единомышленников - футуристов. В середине 20-х годов на фоне архитекторов, раболепно подчинившихся авторитарному заказу "regime fashista", резко выделялся своей независимостью строитель автомобильного завода "Фиат" Трукки и наряду с ним начинал уже выдвигаться еще более крупный мастер - один из корифеев современной архитектуры Пьетро Луиджи Нерви. Вслед за Францией, Германией и Италией на путь стилистических исканий вступили Нидерланды, Бельгия, Швейцария, Чехословакия, Финляндия и Польша, где новое архитектурное движение возглавили Берлаге, Оуд, Яромир Крейкер, Богдан Пневский и ряд других одаренных зодчих.

Огюст Перре. Трикотажная фабрика Эсдера в Париже. (1919 г.)

Однако развитие нового стиля в Великобритании и американских странах происходило несравненно медленнее. Собственно, в Соединенных Штатах после смерти Салливена и вплоть до конца 20-х годов единственным большим архитектором, пытавшимся создать новое стилистическое направление, был Франк Ллойд Райт. Но творческие искания Райта сильно расходились с поисками европейских архитекторов, вследствие чего функционализм стал завоевывать господствующее положение в Америке лишь в середине 30-х годов, когда политические эмигранты из Германии и других европейских стран буквально "насаждали" своими руками новый стиль на американской почве. Еще более консервативные позиции в стилистическом отношении занимала Англия. Будучи родиной самых выдающихся градостроительных идей XX в., Англия оказалась вместе с тем несокрушимой твердыней в восприятии новых художественных веяний. Общественное мнение английских аристократических и буржуазных кругов не принимало функционализма. Сплоченная английская академическая школа также не допускала какого бы то ни было "импорта" идеологии на Британские острова (В период между первой и второй мировыми войнами в Лондоне было построено только одно крупное здание в архитектурных формах, свойственных функционализму, а именно редакция газеты "Дейли Экспресс". Авторами этого здания были первые английские архитекторы-"функционалисты" Эллис и Кларк), в силу чего английская архитектура сохраняла верность старым традициям, восходящим к творчеству Джона Нэша, Кристофера Рэна и Иниго Джонса. Прямым доказательством ретроспективности английского зодчества явился генеральный план Лондона, разработанный членами Королевской академии.

Эрих Мендельсон. Торговый дом Херприха в Берлине (1924-1926 гг.)

В советской историко-архитектурной науке на протяжении многих лет (начиная с середины 30-х годов) бытовало представление о функционализме, как стиле современного буржуазного мира. Однако это представление, справедливое лишь в самом общем историческом смысле (поскольку функционализм возник в эпоху капиталистического способа производства), не дает удовлетворительного объяснения ни его происхождению, ни классовой принадлежности; в еще меньшей степени объясняет оно идентичность стилистической платформы Запада и СССР в 20-х годах текущего века. Постараемся выяснить социальные корни нарождавшейся новой архитектуры.

Вальтер Гропиус. 'Баухаус' в Дессау. Главный вход. Здание построено в 1925-1926 гг

Вряд ли необходимо говорить о прогрессивности функционального стиля, так как этот факт достаточно очевиден. Но все же, какие социальные силы породили его? Мог ли господствующий класс в лице буржуазии быть вдохновителем смелых исканий новых приемов планировки жилых, общественных и производственных зданий, а вместе с ними и новых форм расселения людей? Буржуазия как класс давно пережила эпоху своей творческой молодости; если в XIV-XV вв. предшественники современных нам буржуа пробудили гуманистическое движение, если художественная культура Возрождения была обязана своим высоким расцветом развитию буржуазных отношений, то уже в середине XIX в. буржуазия оказалась в положении "волшебника, который не в состоянии более справиться с подземными силами, вызванными его заклинаниями" (Маркс К. и Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии. Соч., 2-е изд., т. 4. М., 1955, с. 429). Вся дальнейшая история этого класса в эпоху монополистического капитализма была историей его культурной деградации. В XX в. буржуазный класс уже не был носителем хорошего вкуса, наоборот, став опустошенным классом, он насаждал и поощрял безвкусицу, стремясь к единственной ему доступной цели - к откровенной демонстрации своего богатства. Не оставив в отношениях между людьми "никакой другой связи, кроме голого интереса бессердечного "чистогана" (Там же. с. 426), господствующий буржуазный класс оказался несостоятельным создать глубокое и устойчивое эстетическое миропонимание. Явно отрицательным было влияние господствующих социальных слоев на жизнь города уже в силу наличия частной собственности, сосредоточенной в руках буржуазии. Отсутствие подлинного интереса к повышению гигиенического уровня рабочих жилищ, беспримерный индивидуализм, становившийся непреодолимым препятствием на пути осуществления больших градостроительных замыслов, стремление к достижению личных благ, нередко вопреки общественным интересам, - все это в сочетании с идеологической и моральной депрессией буржуазного класса не могло послужить основанием для создания большого стиля под его руководством. И тем не менее он был создан впервые после векового стилистического безвремения. Разгадка этого явления состоит в том, что буржуазное общество никогда не обладало единством идеологических и политических воззрений, поскольку антагонистические противоречия между буржуазией и пролетариатом разводили в разные лагери все присущие буржуазному обществу социальные группы. Тщательное изучение генезиса функционализма показывает, что инициатива в создании его исходила от демократически настроенных кругов, опиравшихся на широкие народные массы. Вместе с ростом культурного уровня пролетариата общественное мнение стала определять не одна буржуазия. Рядом с ней сплотились такие прогрессивные силы, которые через парламенты и печать оказались способными преодолеть сопротивление буржуазии во многих областях общественной деятельности и даже привлечь на свою сторону ее наиболее дальновидных вождей. Таким образом, новое художественное мировоззрение не насаждалось свыше, а пробивалось снизу вверх, пока не получило признания господствующей социальной верхушки. В тех странах, где оппозиционные по отношению к буржуазии социальные силы были более развитыми и сплоченными, перестройка архитектурного сознания происходила и раньше, и быстрее. Так, разделявшая демократические идеи французская интеллигенция одна из первых подняла па щит концепции нарождавшегося стиля, тогда как в атмосфере консервативно настроенных представителей наиболее развитых капиталистических стран, а именно Великобритании и США, новая архитектура встретила длительное и упорное сопротивление. Это обстоятельство указывает на то, что функционализм был чужд консервативным воззрениям буржуазных кругов. Сделанные выводы освещают проблему стилистической общности советской и западноевропейской архитектуры 20-х годов, ибо и там и здесь, несмотря на различия социальных систем, действовали прогрессивно настроенные архитектурные силы. Корбюзье объединяло с братьями Весниными обоюдное отрицание эклектики и упадочного буржуазного вкуса, общие увлечения возможностями железобетонных и металлических конструкций и общие мечты о благоустроенном городе нового типа с благами, принадлежащими не только избранным, но и всему трудовому народу. Вот почему так сблизилась тогда архитектура запада и востока Европы, образовав в совокупности как бы единое общеевропейское русло, вне которого находилась только Англия.

Следует отметить еще один весьма существенный фактор, способствовавший распространению новой системы архитектурного мышления, а именно фактор экономики. Расширение фронта строительных работ в условиях послевоенного кризиса могло произойти главным образом за счет экономии средств на самом строительстве. Функционализм же, проповедовавший абсолютное обнажение зданий, как раз и являлся тем "стилем бедности" (Экономические преимущества новой архитектуры очень ярко отмечал М. Я. Гинзбург в своей книге "Стиль и эпоха". (М. ГИЗ, б. д. с. 137, 138)), который давал количественный выигрыш посредством отказа от дорого стоивших украшений. Вот почему наиболее дальновидные буржуа, занимавшие руководящие посты в муниципальных и строительных органах, легко признали обнаженный, но "дешевый" стиль. Так, объединяя в себе экономические преимущества с конструктивной логикой и передовыми функциональными предложениями, функционализм стал завоевывать мир, превращаясь в господствующую стилистическую систему XX в.

Комплектация.ру - стропы текстильные ленточные http://komplektacya.ru/gruzopodjemnoe-oborudovanie/stropy-gruzovye/tekstilnye/