Генеральные планы городов

Местоположение средневековых городов обусловливалось разнородными причинами, нередко даже не зависевшими от воли градостроителей. Говорить о выборе территории, как о сознательном мероприятии, которое предшествует основанию города, можно только в отношении ограниченного круга городов (по преимуществу - крепостей, строившихся по королевским эдиктам), тогда как большинство городов возникало в результате естественного роста первоначальных негородских поселений, происхождение которых очень часто остается невыясненным.

Если обратиться к городам, получившим со временем значение торговых центров, то они зарождались там, где происходила перевалка товаров с караванного торгового пути на речные или морские суда. Такие перевалочные пункты находились у переправ через реки, у слияния судоходного притока с большой рекой и, наконец, в низовье реки у ее впадения в море (Исследуя сеть средневековых городов Европы, известный историк градостроительства и географ Э. Грушка констатировал, что города располагались с интервалами в 25-30 км один от другого, т. е. на расстоянии дневного перехода каравана от остановки до остановки. Это заключение весьма основательно, поскольку разбой, царивший на больших дорогах, делал внегородские гостиницы небезопасными. См.: Hruska Emanuel. Vyvoi stavby miest. Bratislava, 1961).

При прочих равных условиях в средние века отдавалось предпочтение полуостровному или островному расположению перевалочного пункта, а также наличию брода и затона, удобного для стояния, погрузки и ремонта судов. Если перевалочный пункт обосновывался в широкой петле реки, то город, обязанный ему своим происхождением, приобретал полуостровное местоположение. Складочный пункт, устроенный на острове (что было особенно выгодно для охраны товаров), порояедал островной город. Число городов, построенных на островах и полуостровах, весьма велико, так как, помимо охраны складочных мест, самые города не менее нуждались в надежной естественной защите от набегов рыцарей-разбойников, морских пиратов и военных нападений соседних государств. На ранних ступенях своего развития ряд ныне существующих европейских столиц имел островное и полуостровное местоположение. Так, например, средневековый Париж в течение долгого времени занимал только остров Ситэ, и лишь тогда, когда застройка на острове достигла удушающей плотности, парижане приступили к освоению сначала левого, а начиная с XII в. и правого берега Сены.

Один из предшественников современного нам Берлина - г. Кёлльн - в свою очередь занимал островное положение, размещаясь на длинном острове между рукавами р. Шпрее (В отличие от островного Кёлльна его непосредственный сосед - Берлин - располагался на правом берегу р. Шпрее. Оба города в середине XIII в. получили городские права. Однако в интересах своего господства на торговых путях центральной Германии курфюрсты бранденбургские разжигали рознь между этими городами. При курфюрсте Фридрихе II Железном в Кёлльне началось строительство замка, а в конце XV в. Кёлльн стал резиденцией династии Гогенцоллернов. В процессе развития города, осваивавшего оба берега реки, название Кёлльн стало постепенно забываться и в начале XVIII в. совершенно вышло из употребления). Островное положение имела столица Швеции - Стокгольм, находившаяся на о-ве Стаден, между оз. Мелар и так называемым "Соленым морем". К числу островных городов следует отнести также Венецию, Любек, Штральзунд, Мон-сен-Мишель. Классические примеры полуостровного располояхенпя городов дают Верона, Каменец-Подольский и столица Швейцарии-Берн.

В расположении приморских городов, построенных у впадения рек, следует отметить одну характерную черту: эти города чаще возникали не на самом морском берегу, а несколько выше по течению реки, на расстоянии 5-20 км от устья. Такое расположение объяснялось отсутствием на реке высоких волн, а также сильных приливно-отливных течений. Среди торговых городов, расположенных у эстуариев рек, можно отметить города-близнецы Гамбург и Альтону, обосновавшиеся в нижнем течение Эльбы, Бремен на Везере; Гданьск, построенный у так называемой Мертвой Вислы близ впадения ее в Балтийское море, а также Щецин, Ригу, Росток, Роттердам и др. По своему местоположению приморские города почти не отличались от городов, расположенных па среднем или верхнем течении тех же рек. В интересах обороны и здесь отдавали предпочтение островам, полуостровам и высоким холмам с обрывистыми скатами, а в качестве дополнительных оборонительных рубежей использовали водные протоки дельты, староречья, заболоченные местности и другие естественные и искусственные препятствия.

В средние века отношение к проблеме обороны городов не могло быть иным, ибо оборона была постоянно действующим фактором, с которым считались города любого экономического, политического и культурного значения.

История показывает, что пришельцы охотнее стекались к тем населенным пунктам, где имелась надежная защита от нападений. В эпоху почти не прекращавшихся войн замок и монастырь (нередко выполнявший те же оборонительные функции) обладали большой притягательной силой, вследствие чего большинство городов и возникло под их защитой. Города, имевшие в своем составе укрепленные резиденции светских и духовных феодалов, получили настолько широкое распространение, что замки и монастыри можно считать основными и непременными опорными пунктами генеральных планов средневековых городов.

В нашу задачу не входит разбор архитектуры феодальных замков и монастырей, хотя она и составляет одну из самых интересных страниц в истории европейского зодчества. Отметим лишь, что замки и монастыри были ведущими объектами средневековой архитектуры в X-XIV вв. Первоначально замок играл, безусловно, прогрессивную роль (поскольку он вызывал прилив населения и тем самым способствовал возникновению города), тогда как с XIV в. замок вступает в противоречия с городом. С этого времени начинается длительный период перероячдения замков, постепенно превращавшихся в городские или загородные дворцы, лишенные оборонительных стен. Однако это явление не было всеобщим: перипетии борьбы между феодалом и бюргерами приводили в ряде случаев к полному уничтожению замка, который больше уже не возрождался. Число вновь возводившихся замков в XIV-XV вв. заметно сократилось: среди крупных замков XIV в. - построенный в 1348 г. чешским королем Карлом IV знаменитый Карлштейнский замок.

Как показывает изучение топографии замков, выбор места для их строительства производился с учетом преимуществ данного места для обороны замка. Если замок строился королями для защиты города (как было, например, при закладке Лувра, а позднее Бастилии), то его старались поставить так, чтобы он запирал главные дороги, ведущие к городу со стороны наиболее опасных направлений. Для строительства большинства замков и монастырей выбирали скалистый утес с естественным плоскогорьем наверху или растянутый отрог горной цепи с очень узким перешейком, который можно было легко перерезать рвом и стеной, а также высокий холм, одиноко поднимающийся над равниной, и, наконец, остров среди озера или широкой реки (За последние годы обширная литература об архитектуре средневековых замков пополнилась капитальным трудом о замках Венгрии Laszlo Gero. "Madyarorszagi varepitesze", Budapest, 1955 и монографией о чешских замках Wirth Z. Benda J. Burgen und Sehlosser. Prague, 1954 Из немецких публикаций представляет интерес статья Германа Вешера: Wascher H. Burg Kyffhausen. Wissenschaft- liche Zeitschrift der Martin Luther-Unlversitat Halle-Wittenberg. Halle (Saale), 25 Juli, 1955). Наглядными примерами такого расположения замков могут служить Вартбургский замок, высоко поднимающийся над Эйзенахом, Зальцбургский замок, венчающий скалистый холм над р. Зальцах, Виндзорский замок, глядящий сверху вниз на долину Темзы, а также замки Мейссена, Праги, Будапешта, Кракова, Таллина и других городов Европы.

Нагорное расположение замка почти всегда сочеталось с равнинным местоположением города. Это приводило к обостренным и чрезвычайно живописным контрастам в силуэте средневекового города, на территории которого образовывались противопоставленные один другому два комплекса: замок и собственно город, отделенные один от другого значительным расстоянием.

Незастроенную территорию меязду замком и городом мы находим в средневековом Кракове, Праге, Эйзенахе и в ряде других городов. Следует отметить, что эти интервалы, фактически сохранявшиеся на протяжении многих веков, объяснялись не только топографическими причинами (т. е. невозможностью строить дома на крутых скалистых откосах). Разрыв между замком и городом объяснялся также и стратегическими соображениями: необходимостью создать эспланаду для обстрела нападающих на замок и в то же время предотвратить распространение пожаров, источником которых являлся город с его деревянными постройками и очагами.

Пытаясь найти первопричины территориальной разобщенности замка и города, мы непременно придем к признанию антагонистических классовых противоречий в качестве главного фактора их разобщенности. Противоречия между феодалами, распространявшими свои права на вассальное окрестное население, и горожанами не давали возможности срастись городу и замку. Прямым доказательством существования недоверия феодалов к городскому населению могут служить Веймар и Каркассон, в которых замки хотя и расположены на одном уровне с городскими кварталами, но между замком и городом устроен искусственный интервал в виде эспланады и рва.

На ранних ступенях своего развития средневековый город не имел терри-ториальной целостности. Особенно резко это бросается в глаза в тех случаях, где наряду с замком светского феодала возникали монастыри, также строившиеся на возвышенных местах. Так, например, Ольбинское аббатство возникло далеко за пределами Вроцлава, на правом берегу р. Одры. На территории Эрфурта Петерсберг был занят замком; холм к юго-востоку от него служил площадкой, на которой возник клерикальный комплекс, тогда как к востоку от Кремербрюке располагалось торгово-ремесленное поселение со своей приходской церковью. В равной мере и Кведлинбург, периодически являвшийся местопребыванием императоров Священной Римской империи, состоял из ряда обособленных поселений, а именно из нагорного Штифта, Мюнценберга (усадьбы основателя этого города некоего Квитило) и поселений бюргеров в Альтштадте (близ церкви св. Блазии и у Рыночной площади), а после 1200 г. и в Нейштадте. Между этими типичными для раннего средневековья разобщенными поселениями образовались извилистые дороги, которые и послужили основой для формировавшейся в течение столетий уличной сети Кведлинбурга.

Обращаясь к рассмотрению отдельных комплексов, из которых складывался генеральный план средневекового города, - замков, монастырей и бюргерских поселений, необходимо прежде всего отметить, что замки в большинстве случаев занимали небольшую территорию, не превышающую 1-2 га. Однако удельный вес замка в общем балансе территории города был значительным. Гак, замок в Веймаре занимал ¹/₁₂ часть всей городской территории, ограниченной стенами; замок Альбрехтсбург в Мейссене составлял ¹/₇ часть общей площади города, тогда как аббатство Мон-сен-Мишель равнялось ¹/₄ застроенной территории острова. Если учесть, что высота замка и замкового холма играла еще большую роль, то станет понятным значение замков как самых громадных, все подчинявших себе ансамблей.

Планы замков и монастырей обладали безграничным разнообразием. Лишь тогда, когда замки располагались на равнине (как, например, Тауэр в Лондоне или Лувр и Бастилия в Париже), их планы приобретали геометрически правильные четырехугольные пли многоугольные очертания с квадратными или круглыми башнями по углам и центральной башней в середине внутреннего двора. Однако такие замки встречались редко, гораздо чаще план замка получал неправильные округлые или угловатые очертания, повторявшие собой все изгибы и изломы естественной скалы, вершину которой увенчивал замок. Такие живописные очертания плана придавали замку художественную естественность. Видимые извне замковые башни н стены казались продолжением скалы, как будто бы поро-дившей архитектурные формы замка. Поскольку природа не любит повторений, постольку и архитектура замков, так тесно связанная с природой, становилась индивидуальной. Вот почему ни один из замков Германии, Чехии, Италии, Франции, Англии, Польши, как и любой другой страны, не повторяется с точностью копии.

Столь же индивидуальными и разнообразными были и генеральные планы городов. Собственно, генеральный план средневекового города предопределялся не только естественной топографией данного места, т. е. наличием реки и особенностями рельефа местности, но и взаимным располо- жением замков, монастырей и поселений купцов и ремесленников различной профессиональной принадлежности. Таким образом, на формирование генерального плана феодального города оказывала влияние как естественная, так и "социальная" топография. Средневековый город делился на ряд весьма специфических районов, живших своими особыми экономическими, общественными и культурно-бытовыми интересами. В ранний период феодализма такое разделение города на определенные районы было вместе с тем и физическим его разделением, поскольку между замками, монастырями и поселениями горожан еще лежали незастроенные общинные или королевские земли. Однако в более поздние периоды, когда эти земли застроились, разделение города на своеобразные районы все же сохранилось. Такую структуру вплоть до XVI в. имел Париям, где о-в Ситэ распадался на две части: западную, занятую королевским дворцом, к которому примыкали Консьержери и Сент-Шапель, и восточную, где находились собор Парижской богоматери, резиденция архиепископа, госпиталь и многочисленные хозяйственные постройки, обслуживающие этот главный клерикальный центр столицы. К югу от Ситэ в XII в. сформировался университетский район, центром которого служила Сорбонна. Здесь находился так называемый Латинский квартал, заселенный студентами, прибывавшими в Париж из всех стран Западной Европы. Юго-западнее Латинского квартала (за стеной Филиппа-Августа) находилось аббатство Сен-Жермен де Пpe, тогда как на правом берегу Сены близ Гревской площади располагался большой торговый район, к которому непосредственно примыкали кварталы и улицы, заселенные ремесленниками разных профессий. Аналогичная картина концентрации однородного по своим занятиям населения в определенных районах города наблюдалась в Лондоне, Праге, Болонье, Наумбурге, как и во всех прочих крупных городах, переживших период территориальной раздробленности и получивших со временем слитный генеральный план.

В XII и XIII вв. города изжили территориальную разобщенность. Замки, монастыри и бюргерские поселения, служившие опорными пунктами генерального плана города, почти повсеместно объединились рядовой городской застройкой, которая заполнила все промежутки; сформировалась уличная сеть, были построены и внешние городские стены, охватившие всю территорию города.

Средневековые города Европы по их происхождению мояшо разделить на две большие группы: на города, основанные римлянами, и на города, целиком построенные в средние века на новых, еще не обжитых местах (О типологии генеральных планов средневековых городов Германии см. книгу Радига: Badig Werner. "Die Siedlungstypen in Deutschland und ihre friihgeschichtlichen Wurzeln". Deutche Bauakademie, Berlin, 1955). Если обратиться к первой группе городов, то их архитектурно-планировочное развитие в разных странах средневековой Европы было различным. В Италии, обладавшей наибольшим числом древнеримских городов, римская прямоугольная планировка (несмотря на все те изменения, которые принесло с собой средневековое строительство) все же сохранилась. Во Флоренции и теперь существует ясно ощущаемая сетка улиц, пересекающихся под прямыми углами. Центр этого города сохранил свое старое место у перекрестка главных римских дорог. В Милане, как и во Флоренции, также имеется немало прямоугольных кварталов, восходящих к древнеримской эпохе. Элементы древнеримской прямоугольной планировки мы находим в Вероне, Аосте, Ливорно, Лионе и даже в Париже, где улицы Сен-Жак и Сен-Мартен унаследовали прямолинейную трассу от стратегической римской дороги, пересекавшей северную Галлию.

Однако такая сохранность римских планировок была далеко не повсеместной. Современный немецкий историк градостроительства К. Юнгханнс, изучавший планировку средневековых городов Германии, установил, что план Трира не имеет ничего общего с планом его предшественника - римского города Августа Треверов (Из сообщения, сделанного на Международном совещании историков градостроительства в Эрфурте в октябре 1956 г. См. публикацию: Iunghanns Kurt. Der Fruhmittelalterliche Stadtebau in Deutschland. Deutsche Bauakademie. Berlin, 1956). Большинство немецких городов, основанных римлянами, не сохранило следов прямоугольной планировки. Даже некоторые города Италии (как, например, Сиена) в средние века изменились до неузнаваемости. Основными причинами нарушения преемственности в планировке античных и средневековых городов являлись полное уничтожение первых и иные законы планировочного развития вторых. Города раннего средневековья не имели ни достаточно мощной экономической базы, ни направляющего и контролирующего воздействия на них со стороны государственной власти. Планы средневековых городов в подавляющем большинстве случаев развивались естественным путем и лишь в редчайших случаях, когда короли создавали новые города (по преимуществу крепостного назначения), применялось предварительное планировочное проектирование.

Средневековые города из-за экономической слабости вынуяхдены были приспосабливаться к условиям данного места в гораздо большей степени, чем это было в древнеримскую эпоху, и тем более в наше время, когда человек, вооруженный могучими средствами современной техники, способен решительным образом изменять природу. Это приспособление к рельефу местности, к очертаниям берегов рек, холмов и оврагов получало прямое отражение в трассировке улиц.

Один из характерных примеров прокладки улиц параллельно реке дает средневековый Лондон. На территории главной левобережной части Лондона еще в эпоху норманского завоевания Англии образовалось два центра: один из них был Тауэр, занимавший крайний юго-восточный угол города, а другим - Вестминстерское аббатство, лежавшее за пределами западной городской стены выше плавного поворота Темзы. Ориентируясь на эти центры, с запада на восток прошли главные улицы Лондона - Флит-стрит, Стрэнд и Кеннон-стрит, образовавшие в совокупности ближайшую к Темзе магистраль, и параллельно ей - Холборн, Чипсайд и Ломбард-стрит, составившие вторую западно-восточную улицу. С течением времени на некотором расстоянии от южного берега Темзы (и также параллельно ей) прошли Йоркрод, Стемфорд-стрит и Саутворк-стрит, соединившие Вестминстер с античным Лондонским мостом. Поскольку побережье реки было криволинейным, постольку параллельно идущие ей улицы Лондона приобрели такое же направление. Такими они остались и в наши дни. Аналогичным образом определилась планировка улиц Берна. Следуя параллельно глубокой излучине р. Аар, все продольные улицы Берна как бы "вписались" в контур полуострова, образовав ряд концентрических петель. В Сиене, лежащей на трех продолговатых холмах, сходящихся к площади дель Кампо, магистральные улицы тянутся по водоразделам, в результате чего генеральный план Сиены напоминает звезду с волнистыми лучами. Таким образом, разнообразие местных природных условий делало разнообразными и планы городов.

Наряду с нерегулярными городами, планировка которых предопределялась естественной топографией, в середине века эпизодически возникали по воле королей правильно спланированные прямоугольные и многоугольные города. К их числу относятся Старый Дрезден, построенный маркграфами Саксонии, Нижний город Каркассона, Монпазье, Нейденбург и старая столица Польского королевства Краков. Сравнительно редким явлением в средние века были города, растянутые в одном направлении в виде более или менее широкой ленты. Такие города являлись прямыми наследниками деревень, получавших большую длину в силу распространенного обычая селиться вдоль дорог. Еще реже встречались города, выросшие из кругообразной деревни, центром которой являлась сельская церковь. Наиболее ярким представителем средневекового "линейного города" является столица Шотландии Эдинбург, тогда как кругообразная, восходящая к сельскому прототипу планировка хорошо сохранилась в Бергхейке.

Выше говорилось, что в центральных районах Болоньи, Вероны, Флоренции и Милана можно различить следы древнеримской прямоугольной планировки. Однако за пределами центральных кварталов улицы меняют своп направления, образуя веерообразную систему магистралей. Собственно радиальное расхождение улиц было типичным явлением для предместий, образовавшихся в средние века. Наблюдая явления подобного рода, А. В. Щусев высказал оригинальную мысль о том, что какой бы ни была первоначальная планировка города, по прошествии веков в результате нарастания новых территориальных слоев вокруг центральных кварталов город в целом неизбежно получит радиальную или радиально-кольцевую, центрическую планировочную систему. Действительно, несмотря на кажущуюся парадоксальность заключения Щусева, оно подтверждается историей планировочного развития больших городов Европы и Америки.

Самым выдающимся достижением средневекового планировочного искусства явилось применение исторически слагавшейся радиально-кольцевой планировочной системы. Если город занимал прибрежное место или был расположен на сильно пересеченной местности, то фактически реализовывалась только часть этой системы в виде веерной, пересеченной или не пересеченной полукольцами. Но если город располагался среди обширной равнины, то торговые дороги, связывающие его с другими населенными пунктами, неизбежно создавали полную радиальную систему, тогда как уничтожение вросших в город старых оборонительных стен приводило к появлению кольцевых магистралей. Через такие этапы Париж прошел три раза: в XIV в. (при уничтожении стен Филиппа-Августа), в XVII в. (при разбивке на месте стен Карла V так называемых Больших бульваров) и в середине XIX в., когда барон Оссман прокладывал новые кольцевые магистрали для разгрузки центра и соединения вокзалов между собой. То же самое дважды перенес Милан, а еще более ярко пережила столица империи Габсбургов, получившая в середине XIX в. на месте средневековых стен и старой эспланады широкую кольцевую полосу, на которой разместились Рингштрассе и система площадей и зданий государственного и общественного назначения. Если принять во внимание те прогрессивные транспортные мероприятия, которые проводились в последнее время в Мюнхене, Лондоне и Москве по созданию кольцевых автострад, то станет понятным, что радиально-кольцевая планировочная система продолжает развиваться, поскольку она оказалась наиболее совершенной системой в истории градостроительства всех времен и народов. Это обстоятельство и заставляет внимательно относиться к генеральным планам городов, созданных в феодальную эпоху.

Тросорезы http://komplektacya.ru/gidravlicheskij-instrument-oborudovanie/flancevyj/trosorezy/ на сайте Комплектация