IV

Параллельно с произведениями, где использовались классические формы композиции и ордера, Баженов создает другие, где по-новому оживают приемы древнерусского зодчества.

Баженов был убежден, что в произведениях древнерусского зодчества скрыт неиссякаемый источник вдохновения творческой фантазии архитектора. Еще в детские и юношеские годы он подолгу любовался своеобразной красотой русской архитектуры, столь отличной от того, чему его позже учили в Академии.

Баженов понял ту глубокую любовь к красоте, которая питала творчество безымянных русских мастеров, оставивших в наследство последующим поколениям свои чудесные, сказочные произведения. Изучая древние памятники Кремля, села Коломенского, Москвы и Подмосковья, сопоставляя и сравнивая их друг с другом, Баженов ясно видел, как от столетия к столетию, от памятника к памятнику нарастала "узорчатость" убранства русской архитектуры. Своего апогея она достигла в XVII веке, когда стены зданий покрылись такими обильными, такими изощренными деталями, что даже не стало видно стен. Все эти украшения - то белые, то многоцветные, сделанные нередко из изразцов, рельефно выделялись на обычно красном фоне стен. Мастера, словно соревнуясь друг с другом, стремились создавать все новые и новые формы. То любовно вытесывали они тонкий профиль из плиты белого камня, то выделывали специальный кирпич особой формы, дававший в кладке оригинальный рисунок с углублениями и выступами, со своеобразной, причудливой игрой теней.

Древнерусские зодчие знали в совершенстве свое мастерство не хуже, чем прославленные мастера Западной Европы. Но если западноевропейские архитекторы в своем творчестве руководствовались четкой, геометрически правильной композицией, подчиняя ей все - само здание и окружающую его природу, пейзаж, то древнерусский мастер шел в своем творчестве по другому пути. Русская природа с ее своеобразной красотой была тем животворным началом, из которого исходил русский зодчий. Поэтому он так умело ставил свои здания среди лесов и полей, на склонах холмов, на берегах рек и озер. Он словно лепил их от руки, сообразуясь с лиричной русской природой, с русским пейзажем. Здания древнерусского зодчества не имели, как множество западноевропейских сооружений, одного главного фасада - лишь одной точки зрения. Русские сооружения всегда надо обойти кругом, осмотреть их со всех сторон, полюбоваться ими с разных точек зрения. Одно и то же здание предстает перед зрителем часто совершенно другим, как только он изменит точку своего наблюдения - всегда таким неожиданным, новым, словно в нем одном соединилось несколько зданий. Этим то и объясняется пристрастие русского человека ко всякого рода пристройкам, многочисленным главам, куполам, островерхим Крышам, крыльцам, лестницам, так изменяющим вид здания, придающим ему такое разнообразие, такое богатство архитектурных форм и видов.

Как уже говорилось, Баженова глубоко волновало и влекло к себе великое искусство русских зодчих конца XVII века, полное необычайной неугасающей полнокровной жизни. Редкая красочность и нарядность этих зданий как нельзя более соответствовала описаниям в сказках и песнях дивных теремов и садов с алыми и лазоревыми цветами, жар-птицами и яблонями с золотыми наливными яблоками.

Спроектировать здание в духе древнерусской архитектуры в то время было большой смелостью. Это значило открыто итти против установившихся в архитектуре вкусов. Однако такой проект был создан Баженовым еще в начале его архитектурной деятельности для церкви в Старках-Черкизове - усадьбе князя Черкасского под Коломною.

Проект этот действительно, интересен. Зодчий не копировал старорусскую архитектуру. Он не был безличным подражателем. Он смело видоизменял, творчески перерабатывал ее. Так, к прямоугольному, сильно вытянутому вверх храму тесно примкнули низкие столбы-колонны, соединенные арками. На углах крыши Баженов поставил высокие остроугольные пирамидки-обелиски, увенчанные вызолоченными шарами, с торчащими во все стороны иглами. Такие же остроугольные пирамидки окружили венцом купол здания с высоким граненым шпилем. Церковь и рядом стоявшая колокольня были окрашены в красный и белый цвет. Храм высился над рекой, как олицетворение радостного устремления к чему-то своеобразному, прекрасному, сказочному.

В храме в Огарках архитектура проникнута жизнеутверждающей силой, говорящей о радостном, бодром и уверенном в себе человеке, осознавшем красоту и широту окружающего мира, своей родной страны, ее национального искусства.

Хотя в этом раннем произведении Баженова многое еще несовершенно, не доработано, но главное уже найдено. В нем есть уже все то, что с таким блеском разовьется впоследствии.

В новом проекте церкви принадлежавшего Татищеву села Знаменка Тамбовской губ. (законченной постройкой в 1784 году) Баженов решил показать все богатство форм древнерусского зодчества, доказать, что они не отмерли, живы, что русские архитекторы могут вдохновляться образцами, созданными замечательными русскими каменных дел мастерами, поддерживая тем самым русское национальное искусство.

17. Церковь в с. Знаменка. Общий вид

С особенной силой пробудила в Баженове эти мысли церковь Ивана-воина на Якиманке. Скромное, в деталях даже как-то неумело выполненное здание поразило Баженова своей художественной цельностью и гармонией. Оно было выстроено, когда еще живы были традиции русского зодчества, в 1709-1714 гг. С какой смелостью ее неведомый автор завершил этот простой прямоугольный храм сложно изгибающейся крышей с ярусной главой! Как изящно убранство этой церкви! Сколько в ней волнующей, неуловимой прелести! Ясно, думал он, что и языком древних русских зодчих можно попытаться высказать живые современные мысли и чувства.

Церковь Ивана-воина на Якиманке была, конечно, только поводом для совершенно нового произведения. Кое-что Баженов взял и из своего проекта церкви в Старках. Переработав все, он добился большей силы и совершенства. Так, маленькие угловые остроконечные пирамидки в Старках он переделал в высокие обелиски-шпили знаменской церкви. Если храм в Старках был лишь первой "пробой сил" Баженова в новом направлении, то знаменская церковь была произведением зрелого, уверенного в себе и своих убеждениях мастера, смело видоизменявшего старые формы и создавшего новые, не меньшей силы и выразительности. Работа над проектом церкви села Знаменка дала Баженову исключительно много. Он еще раз убедился, как важно и необходимо изучать памятники древнерусской архитектуры, вникать в мир образов и мыслей древних зодчих, познать их мастерство, раскрыть секрет их архитектурных приемов. И только когда поймешь основное и переработаешь его в духе своего времени станет для тебя возможным применение и дальнейшее развитие форм древнерусского зодчества. В противном случае будут созданы какие-то ненужные копии или нелепые здания, на которых великолепное древнерусское убранство будет выглядеть наброшенным сверху маскарадным костюмом.

Баженов убедился, что высокохудожественные приемы древнерусского зодчества можно не только развивать, но на основе их можно претворять и формы классической архитектуры на свой русский лад. Эти мысли, порожденные работой над проектом для Татищева, легли в основу многих дальнейших замыслов Баженова.

Из баженовских произведений Подмосковья наиболее интересны усадьбы "Михалково" Панина и "Быково" Измайлова.

Панинскую усадьбу Баженов спроектировал в 70-х годах в виде нескольких зданий-павильонов, слитых в единый архитектурный ансамбль, в одно целое, но не в живописной свободной композиции, как он это сделал в Царицыне, а строго по правилам симметрии. Здесь были и въездные башни, напоминавшие царицынские, и парные флигели рядом с главным домом, и "крепостные" стены и т. п. Все здания были разной высоты и размера, но соединялись в крепко связанную группу, благодаря правильному размещению по центральной оси - от въездных башен к главному дому.

По мысли Баженова усадебный комплекс зданий должен был напоминать владельцу взятую им крепость Бендеры. Он и спроектировал его так, что въездные парные башни и соединяющие их стены образуют замкнутую композицию с парадным двором, за которым были расположены, словно цитадель, главный дом усадьбы и боковые флигели. Это придавало усадьбе романтический вид с некоторым элементом непринужденности, так как все эти "крепостные сооружения" вряд ли кто мог счесть за настоящие.

18. Башни в парке усадьбы П. Панина 'Михалково'

За зданиями усадьбы с ее причудливым силуэтом был распланирован парк с расположенными в виде ступеней гигантской лестницы прудами. По сторонам одного из этих прудов до сих пор стоят оригинальные беседки с вазами, завершающими их купола.

Среди баженовских построек этого времени видное место занимает усадьба М. М. Измайлова под Москвой - Быково.

Начальник "Экспедиции кремлевского строения" решил поддержать своего бывшего подчиненного и заказал ему проект большой усадьбы. Ее осуществление относится к концу 80-х годов XVIII века.

Прежде чем приступить к проекту, Баженов приехал в Быково, чтобы на месте решить, как и что строить. Перед ним открылся один из красивейших подмосковных пейзажей. Покатый холм сбегал к небольшой речке. За ней зеленели широкие луга, среди которых змеилась серебристая лента Москвы-реки. За Москвой-рекой на холмистом берегу там и здесь виднелись сельские белые церкви с высокими колокольнями.

В первую очередь надо было как-то подчеркнуть приволье, свободу всего пейзажа; построить белые здания, чтобы они перекликались с белыми церквами, видными на горизонте, чтобы здесь легко было жить и дышать, любуясь природой.

К сожалению, дом в Быкове не сохранился. Уцелели лишь подъезды к нему с баллюстрадами и с тумбами, увенчанные шарами, а также беседка, имеющая в композиции много общего с беседками Михалкова. Зато сохранилась замечательная белокаменная церковь, выстроенная Баженовым в 1789 году. В первоначальном проекте церкви в Быкове еще видно значительное воздействие прежних храмов Баженова - в Старках и Знаменке. На углах высокого двухсветного прямоугольного храма стоят четыре башни, похожие по форме на колокольню в Знаменке и на одну из башен ходынских павильонов. Центральная глава словно иглами обнесена остроконечными обелисками. По сторонам церкви - маленькие домики сторожей, соединенные с ней белокаменной террасой - переходом с тумбами и цепями.

В окончательный вариант Баженов внес ряд изменений. Здание превратилось в двухэтажное, вместо четырех башен осталось только две и расположены они по краям трапезной, предшествующей храму. Форма плана быковского храма единственная в русской архитектуре: овальная. Здесь еще раз сказалось пристрастие Баженова к сложным планировочным приемам и объемным решениям. Благодаря этому приему здание в целом выглядит мягким и цельным, чего не было бы, если бы при острых углах и стрельчатых арках и шпилях были сохранены прямоугольные формы. Здесь сказалось, впрочем, и влияние классики, в которой так часто встречалась форма спокойного цилиндра.

19. Церковь в усадьбе М. И. Измайлова 'Быково'

Во второй этаж ведет двухмаршевая белокаменная парадная лестница с чудесной балюстрадой, напоминающая сохранившийся подъезд к быковскому дому. Она вдохновлена древнерусскими лестницами-всходами, которыми так богата допетровская архитектура. Между маршами лестницы - портал с висящей гирькой в арке. Парные двухколонные портики, с остроконечными пирамидками, украшают боковые фасады. Несмотря на свои относительно большие размеры, церковь в Быкове выглядит удивительно легкой, изящной, точно садовый павильон. Это впечатление еще усиливается благодаря материалу - белому камню, из которого она выстроена. С исключительным совершенством вытесаны из того же камня самые мелкие детали - висячие гирьки-шишки между колоннами, розетки и т. п.

Храм в Быкове - одно из замечательнейших произведений Баженова. В нем зодчий достиг высочайшего архитектурного мастерства и оригинальности. Если в Старках и Знаменке еще давали себя чувствовать предшествующие образцы, то церковь в Быкове совершенно самостоятельное, оригинальное и законченное произведение русского искусства.

Эти и другие здания, созданные Баженовым в эти годы, говорят о том, что зодчий оправился от тяжких потрясений, которые ему пришлось пережить. Он был полон энергии и прежней жизнерадостности. Он никогда не принадлежал к ушедшим в себя художникам-одиночкам.

В феврале 1790 года Баженов подает прошение об организации специальной архитектурной школы под его руководством. О характере своей школы мастер писал следующее: "Многие знаменитые особы, любители просвещения и распространения в отечестве нашем полезных наук и художеств, с давнего уже времени изъявляли ему (т. е. Баженову - М. И.) желание свое, чтобы он принимал к себе учеников для наставления их в тех художествах и искусствах, в которых он имел счастье почерпнуть некоторые посильные сведения... Ныне же, имея к тому удобный случай... решился уделить свободное время на образование дарований молодых людей, кои ему вверены будут от родителей своих господ или начальников, сообщая им все нужные сведения об архитектуре, живописи, скульптуре, перспективе, оптике, гравировании, мозаичной работе и во всех тех науках и художествах, которые с ними главными искусствами имеют непосредственное свое отношение". Когда же "...рассмотрена будет каждого учащегося склонность и острота, то, судя по оной и с согласия отдавшей особы, учащейся будет приуготовлен и образуем в архитектора, или в живописца, или в скульптора, или в гравера".

Срок обучения Баженов считал примерно в пять лет, но предупреждал, что ученики, "которые через три месяца первого года не окажут никаких способностей и надежды к изучению художеств", должны быть отчислены из школы.

Замечательна мысль, которой Баженов заключал свое прошение. Он говорит о необходимости открытия в Москве художественной галереи - первого публичного музея: "Ежели кто из патриотической любви к распространению художеств желает учинить ему (Баженову - М. И.) пособие в постройке галереи и в пополнении ее художественными произведениями, в каком доселе сия столица имеет еще недостаток, то он таковое предложение принимает с величайшей готовностью и приложит все свое старание к удовлетворению такого похвального и любовь к обществу знаменующего предначертания".

Такая свободная организация школы Баженова ярко обрисовывает его широкие демократические идеалы в области воспитания будущих деятелей искусств. Эти идеалы и принципы находились в полном противоречии с той рутиной и казенщиной, которая насаждалась Бецким в Академии художеств.

Особенно характерно для Баженова следующее место его прошения: "...бедных и неимущих родителей дети могут приходить к нему обучаться без всякой платы, лишь бы только имели они нужные способности и были бы добронравны и неиспорченного какого-либо поведения". Это глубоко человечное отношение к бедным и обездоленным красной нитью проходит через всю жизнь великого мастера. В своем завещании он наказывал своим детям: "Всячески старайтесь, чтобы крестьян излишне не отягощать работами... всегда помните, что они наши братья".

Эти взгляды Баженова были воспитаны в нем средой московских просвещенных деятелей второй половины XVIII века, в первую очередь - кружком Новикова. Университетская типография была очагом не только широкой издательской деятельности Новикова, но и русского просвещения, науки и культуры. Баженов, живой и отзывчивый, часто встречаясь с Новиковым и его друзьями, быстро воспринимал передовые идеи русского общества.

Баженову удалось открыть школу и издать "в пользу обучающегося архитектуре юношества" первый выпуск трактата Витрувия, переведенного когда-то Каржавиным при "модельном доме", где изготовлялась модель и чертежи Кремлевского дворца.

Но неожиданные события прервали развернувшуюся деятельность Баженова. Еще в 1774 году Баженов вступил в масонское "Дружное ученое общество". Задачей масонов было "внутреннее обновление" человечества, "самосовершенствование" на основе христианского мировоззрения. В 80-х и 90-х годах деятельность масонов приобрела политическую окраску. Французская революция 1789 года усилила этот политический характер русских масонских лож. Екатерина с тревогой следила за их деятельностью. Малейшее "неудовольствие" подданых она считала крамолой и "революцией".

Наконец, Екатерина решила покончить с просветительной деятельностью Новикова. Он был арестован и сослан. Одно из обвинений против Новикова состояло в "улавлении в свою секту известной особы", т. е. наследника престола Павла. Ведь Новикова и его друзей подозревали в тайном намерении свергнуть Екатерину и посадить на престол Павла. Грозные тучи нависли над Баженовым - Новиков не раз передавал через него книги для Павла.

Павел на допросе отрицал свою связь с масонами. Новиков в своих показаниях о последней поездке Баженова в Петербург в 1792 году в связи с заказом ему проекта дворца также по возможности выгораживал зодчего. Следствие в отношении Баженова не получило хода. Павел же, чтобы показать, что он всегда видел в Баженове только художника, назначил его главным архитектором своего двора в Гатчине.

Баженов еще раньше, в 1784 году, делал для Павла проект больницы. В этом новом общественном здании отчетливо звучат мотивы проекта здания Московского университета. В то же время несколько дворцовый характер последнего здесь совершенно преодолен Баженовым. Теперь с новой работой и назначением он покидает Москву и переезжает в Петербург. Здесь он разрабатывает порученный ему проект дворца. Но к постройке он приступил лишь спустя четыре года, когда умерла Екатерина и на престол вступил Павел.

Новый император уже на второй день своего царствования, 8 ноября 1796 года, издал указ о присвоении Баженову чина действительного статского советника. 4 декабря того же года Баженову было "пожаловано" 1 000 душ крестьян.

Запроектированный Баженовым в 1792 году дворец для Гатчины Павел решил построить на месте деревянного летнего дворца в Петербурге, в котором он родился. Спешно была организована "экспедиция" по строению нового дворца, и 26 февраля 1797 года состоялась торжественая его закладка. За несколько дней до этого торжества, когда, казалось бы, счастье улыбнулось наконец Баженову, его разбил паралич, и он на долгое время слег в постель. Уезжая в Москву на коронацию, Павел назначил архитектором-строителем дворца, или Михайловского замка, как его назвали, В. Бренна.

20. Михайловский замок. Фасад со стороны Летнего сада. Современный вид

Дворец этот, спроектированный Баженовым, был последним крупным дворцом XVIII века и вместе с тем последним произведением знаменитого зодчего. Со свойственной ему склонностью к сложным плановым решениям Баженов вписал в прямоугольник дворца восьмигранный двор - прием, некогда примененный им в одном из павильонов Царицына. Прямоугольные, овальные, круглые и иных форм комнаты и залы были размещены зодчим с прежней изобретательностью и совершенством.

Характерно то, что все четыре фасада замка разработаны им различно, в соответствии с древней русской традицией, которую так любил Баженов. Главный подъездной фасад выходит на юг. Его могучий портик с тяжелым фронтоном и обелисками, приставленными к стене, до сих пор производит исключительно сильное впечатление. Подъемный мост, перекинутый через существовавший тогда канал, вел к арке над въездом во внутренний двор, где помещался парадный вход с величественной лестницей. На западном фасаде выдается полукруглый выступ дворцовой церкви архангела Михаила (отсюда и название дворца). Церковь увенчивает вызолоченный шпиль. Как бы вторя западному выступу, на восточном фасаде расположен овальный, также выступающий вперед зал. Северный фасад дворца, выходящий в сторону Летнего сада, украшен незначительной по высоте колоннадой, соединяющей выдвинутые вперед боковые части здания. Она изменяет с этой стороны суровый облик дворца, задуманного, как замок, как образ грозной и сильной власти государя. Вместе с тем колоннада связывает здание с Летним садом. Ее масштаб человечен, соответствуя статуям, украшающим знаменитый сад, основанный некогда Петром. Стены дворца выкрашены в темный краснокирпичный цвет, а детали - в серый или отделаны серым камнем и мрамором.

Все обаяние таланта Баженова сказалось в парных флигелях, выстроенных перед въездом во дворец. Баженов вновь воспользовался здесь простой прямоугольной формой и небольшим масштабом своих жилых домов, выстроенных им в Москве. Но он срезает углы флигелей, украшая их в первом этаже портиками со спаренными колоннами. Второй же и третий этажи со стороны главного фасада он объединяет слегка выгнутой колоннадой большого ордера. Благодаря этому небольшие по размерам флигеля выглядят величественно, торжественно, соответствуя общему замыслу дворца. Кажется, что здания флигелей встречают идущего к ним, их легкие и изящные формы и пропорции, так напоминающие прежние творения мастера, подчеркивают могучий массив замка-дворца.

В день двухлетней годовищны со времени закладки Михайловского дворца - 26 февраля 1799 года - Баженов был назначен на специально учрежденный пост вице-президента Академии художеств и награжден орденом Анны 1-й степени, осыпанным бриллиантами. Так, через 34 года Баженов вернулся в Академию, когда-то его отвергнувшую.

Он с огромной энергией принялся за вновь порученное ему дело. Через три недели по его "вступлении в должность" Академия издает знаменательное постановление:

"Под особым смотрением вице-президента оной... приступить немедленно к собранию всех больших зданий, в обеих столицах состоящих, как-то: дворцов, академий, корпусов и всякого рода казенных строений, равно загородных домов и таковых же партикулярных, кои, по хорошему вкусу своему и архитектуре, то заслуживать будут, присовокупляя к тому, и все прожекты, каковые сделаны были для предполагаемых к действительному построению каковых-либо зданий, но почему-либо не были построены, буде они, по важности предметов своих и архитектуре, заслуживают быть изданными в свет. В книгах оных должны быть каждому зданию или прожекту - план, фасад, профиль и подробное к нему описание с показаниями как преимущества, так и недостатков оных, когда и кем таковые здания произведены, а прожекты сочинены".

Это многотомное издание должно было быть выпущено в свет под названием "Русская архитектура". Трудно было бы переоценить значение этой предпринятой Баженовым гигантской работы, если бы она была осуществлена.

В апреле того же года Баженов подал Павлу докладную записку, в которой изложил свои взгляды на реформу Академии. Он открыто шел против Бецкого.

Баженов считал, что обучать в Академии малолетних детей нe следует, так как Академия "есть училище, основанное для спознавания трех знатнейших художеств". Дарование же ребенка угадать невозможно. В Академию надо принимать подростков и юношей, когда уже определятся их склонности к искусствам. Академия "не может быть вместе и школою высших художеств, требующих расцвелого уже ума, и училищем воспитательным, где дается первое образование пребывающему еще в темной почве уму".

Методам преподавания в Академии Баженов посвятил особый пункт:

"Для лучшего успеха профессорам должно быть всякий день в своих классах в часы учения, ибо когда учитель не работает сам в классе, тогда ученик не может применяться к приемам учителя, не видит, как рука его действует молотом или владеет кистью. Эстампы, гипсы и картины суть учители немые, горячат идею; но без деятельного^* учения должен мальчик доходить до искусства ощупью, и, наконец, по хорошему образцу выйдет из него холодный подражатель, но не будет он никогда мастером своего художества..."

^* (Наглядного.)

Павел одобрил предложения Баженова. Осенью в Академии должны были начаться занятия на новых основах. Но 2 августа 1799 года В. И. Баженов внезапно умер от паралича сердца.

Смерть прервала интереснейшие и огромной важности начинания великого русского архитектора, одного из самых одаренных и разносторонних русских людей XVIII века.

Этот горячий, увлекающийся и порывистый человек был одновременно и теоретиком архитектуры, и гениальным продолжателем великих традиций русской архитектуры и творцом новой национальной русской архитектуры - великим мастером архитектуры классицизма. Творчество Баженова может быть поставлено наряду с творчеством величайших зодчих мира.

Отмечая всю оригинальность архитектуры Баженова, характеризуя его огромный и глубокий талант, нельзя не сказать нескольких слов о его школе. Баженов не только стремился создать и создавал русскую архитектуру, он воспитал целую группу русских архитекторов, которые восприняли его принципы и широко применили их в своих произведениях.

Под знаком баженовского понимания задач архитектуры, под воздействием произведений великого зодчего создается ряд произведений И. Старовым и М. Казаковым. Так, баженовские замыслы легко угадываются в Таврическом дворце и в здании Сената в Московском Кремле. Тоже можно сказать и о творчестве такого архитектора, как Е. Назаров. В его произведениях - в церкви Лазаревского кладбища, в здании Странноприимного дома (ныне институт им. Склифосовского и др.) отчетливо звучат баженовские мотивы как в планах, так и во внешней архитектуре. Помимо этого существует значительное количество зданий, выстроенных неизвестными нам зодчими, несущих на себе отпечаток баженовской архитектуры. Таковы усадебный дом в Николо-Погорелом Смоленской области, усадебные постройки подмосковных Тишкова, Марьинки-Бутурлино и т. д.

Творения и замыслы великого русского зодчего вдохновляют современных архитекторов так же, как когда-то вдохновляли Казакова и Воронихина, Жилярди и Григорьева. Проекты и здания Баженова - бессмертный вклад в мировую сокровищницу архитектуры, слава и гордость искусства русского народа.