13.12.2013

Английский градозащитник о том, как спасать памятники и строить небоскребы

Старые дома сносят, а новые строят — этот процесс болезненно протекает во всех городах, будь то Москва или Лондон. Предлагаем интервью с Падди Пью — британским архитектором, который 26 лет работал в «Английском наследии» — комиссии по охране памятников, у которой в России просто нет аналогов.

- Сегодня в России в том, что касается охраны памятников архитектуры, борются две крайности — либо почти к любому зданию старше 50 лет относятся, как к священной корове, либо сносят все, что приносит дополнительные коммерческие площади. Как найти баланс?

- Давайте я расскажу вам, как дело было в Лондоне. В 60-е годы, чтобы освободить место новым девелоперам, в городе уничтожили множество старинных зданий. Например, разрушили великолепную железнодорожную станцию «Юстон» с массивной классической аркой на входе. Тогда люди сказали: «Это неприемлемо». Общественное мнение и градус дискуссий о сохранении памятников резко изменились. И в результате случилась обратная вещь — перегибать палку стала другая сторона. Люди требовали сохранять все, их доверие к девелоперам было подорвано, и они больше не верили, что современные архитекторы в принципе способны создать что-то стоящее. Но сегодня можно сказать, что мы пришли к некоторому равновесию. К пониманию, что лучшие образцы старинной архитектуры нужно сохранять и, главное, использовать заново.

- К реконструкции старинных зданий и приспособлению их под современные нужды защитники наследия у нас тоже относятся с недоверием.

- Редким зданиям не нужно зарабатывать себе на жизнь — такие могут просто стоять как памятники и музеи. Большинство домов должны приносить доход и пользу, чтобы как минимум было, на какие средства их восстанавливать и сохранять. В противном случае никто не будет за ними ухаживать. Как только вы принимаете мысль, что здание должно нести пользу, вы неизбежно приходите к выводу, что его нужно менять, иначе оно просто физически не будет соответствовать требованиям современной жизни. Задача состоит в том, чтобы про каждый памятник архитектуры понять, что именно в нем ценно. И затем уже вносить изменения, которые бы не навредили этому важному, что в нем есть. Думаю, что, для того чтобы прийти к такому взвешенному пониманию, людям нужно время, и, конечно, общественное мнение играет роль. Не знаю, как у вас в Москве, а в Лондоне общественное мнение, публикации и выступления звезд по телевидению имеют огромную силу.

- Расскажите про станцию «Кингс-Кросс». Вы занялись ее реконструкцией в 1998 году, и теперь она, наконец, готова. Почему на это ушло столько времени?

- В этой истории значение имеют несколько моментов. Прежде всего, важно понимать, что это невероятно важное здание. В списке британского наследия оно имеет первую степень важности, а к этой категории относится лишь 4% всех зданий в стране. Второй момент — сегодня в Великобритании железные дороги пользуются все большим спросом. И конкретно на эту станцию с каждым годом прибывает буквально на миллион больше путешественников. Старая станция никак не могла справиться с таким потоком. Так что принять решение перестраивать ее дорогого стоило. В результате с западной стороны станции мы решили сделать пристройку. Тут важно было понять, что если уж мы вынуждены делать заметное изменение такого исторически значимого здания, значит, эта пристройка сама по себе должна быть произведением современной архитектуры. Реконструкция стоила более 500 млн фунтов (проект реализовало бюро John McAslan + Partners, где сейчас работает Пью. — Прим. ред.) еще и потому, что за все время строительства станция не прекращала работу ни на день и линия метро под ней ни разу не закрывалась. То есть это была очень сложная с технической точки зрения стройка. В результате работа заняла 14 лет, зато мы получили два в одном — сохранили важнейший памятник архитектуры и создали блестящий пример современного дизайна.

- Хотела спросить вас про небоскреб The Shard, поскольку скандал вокруг его постройки похож на историю газпромовского «Охта-центра» в Петербурге. Что вы думаете о строительстве в историческом центре?

- Организация «Английское наследие», где я проработал большую часть жизни, изо всех сил противостояла постройке небоскреба. Мы были категорически против и потребовали открытого слушания о пересмотре решения о постройке небоскреба — но проиграли спор. Мы были согласны с тем, что в результате получится прекрасное произведение архитектуры: Ренцо Пиано - талантливейший мастер. Но мы также были убеждены, что место для строительства было выбрано неправильно. Небоскреб нарушил некоторые классические виды города, особенно вид на собор Святого Павла. Более того, он поменял смысловые акценты всего города: если раньше интерес фокусировался на историческом центре, то теперь The Shard перетянул фокус на себя. Доминируя над всем городом, он как бы показывает, что самое важное и интересное происходит у его подножья. Хотя мы проиграли, надо признать, что у такого исхода есть и позитивные стороны. Раньше давление крупных девелоперов концентрировалось на старом городе. Теперь они все хотят строить на южном берегу реки, где находится The Shard. Прежде это были неразвитые индустриальные территории, скопление электростанций. The Shard привнес туда новую жизнь.

Показательно, что сам архитектор Ренцо Пиано говорил: «Когда вы собираетесь так радикально менять город, открытые общественные слушания необходимы». Он не был против наших действий, понимая, что в таких делах все «за» и «против» должны быть взвешены и рассмотрены.

Хотя я всю свою жизнь посвятил защите памятников архитектуры, должен признать, что в этом споре не всегда можно победить. Моя работа состоит в том, чтобы убедиться, что принимающие решение люди в курсе всех последствий и внимательно рассмотрели наши аргументы.

- Что вы думаете про Зарядье — территорию у Кремля, которую сейчас собираются превратить в парк. Дело в том, что в Москве все довольны этим решением, однако «Архнадзор» все же протестует против проекта победителя конкурса, поскольку парк не учитывает прежний рисунок улиц, которые когда-то проходили на этом месте. Насколько это важный момент?

- Само собой, когда в старейших районах Лондона девелопер хочет строить новое здание поперек улицы, мы это запрещаем. Но когда протестуют против парка, боюсь, тут все-таки небольшой перегиб. Вы создаете современное общественное пространство — вполне достаточно иметь карту, которая бы показывала исторический вид этой территории, обозначала прежний рисунок улиц. Иногда нужно создавать лучшее, на что только мы сегодня способны, а не оглядываться назад, и тогда мы создадим культурное наследие для будущего поколения.

- Недавно между российскими защитниками архитектурного наследия случился спор. Речь шла о нескольких зданиях конца XIX века. Активисты «Архнадзора» были убеждены, что здания необходимо сохранять, потому что в свое время в них бывали великие поэты и режиссеры. Оппонировал им блогер Илья Варламов: если само по себе здание уродливое, какая разница, кто там бывал, и нет смыла за него цепляться. Как понять, что именно стоит считать наследием?

- Конечно, архитектурное наследие — это не только высокое качество архитектуры. В Англии есть охранный список, куда здания попадают по двум причинам: архитектурная ценность плюс историческое значение. И то, что в том или ином доме жил или бывал какой-то важный исторический деятель, достаточно, чтобы называть дом наследием. Более того, иногда для этого достаточно, чтобы здание было значимым лишь для какой-то определенной группы людей, например футбольных фанатов. Так, мы считаем наследием и бережем несколько футбольных стадионов. У них нет особых архитектурных достоинств, но они часть футбольной культуры, которая для нас не менее важна, чем театр, балет или опера. Конечно, это не значит, что нужно сохранять все подряд. Города должны развиваться, и иногда приходится принимать очень непростые решения. Каждый раз нужно внимательно взвешивать: в чем достоинства и значение того или иного старинного здания и насколько велики выгоды для города, ради которых историей можно пренебречь.

- Вы говорите, что для сохранения правильного баланса между новой архитектурой и исторической нужно быть трезвым, рассудительным, но при этом идти на компромиссы. В России обсуждения, связанные с сохранением наследия, никак нельзя называть взвешенными и спокойными. Они скорее напоминают драку. В Англии, когда речь идет о конкретных зданиях, эти разговоры имею какую тональность?

- Часто и у нас эти обсуждения напоминают жестокие сражения. Особенно так было раньше. К примеру, когда Ковент-Гарден перестал работать как рынок, власти решили разрушить его и перестроить. Люди, живущие неподалеку, в первую очередь группа молодых архитекторов, начали мощное сопротивление. Это были настоящие баталии, которые продолжались несколько лет и закончились победой местных жителей: Ковент-Гарден был спасен и отреставрирован. Бывало, когда речь шла о разрушении старинных особняков, жители районов садились на землю на пути у бульдозеров, брались за руки и своими телами преграждали дорогу машинам. В итоге дома были спасены. Нашей компании несколько раз приходилось требовать открытого разбирательства в суде, к примеру, для спасения мясного рынка «Смитфилд».

Если при переходе от коммунизма к капитализму в вашей стране сформировалась практика большого строительства, вам придется как следует побороться, чтобы эту практику поменять. Это как развернуть нефтяной танкер в море — это очень инертная вещь. На это уходит какое-то время. Главное — продолжать рассказывать людям о происходящем и все время убеждать всех, что наследие — это важно. То, как будет выглядеть ваш город в будущем, касается каждого. И главное: вам не нужно выбирать между старым и новым, вам просто нужно взять лучшее от старого и лучшее от нового.

- Пожилые москвичи считают Москву городом, утратившим свою историческую идентичность и привлекательность. Какое впечатление она произвела на вас?

- Я только вчера галопом по Европам успел немного посмотреть город. Так что мне сложно судить. Но я видел величественные здания и огромные пространства. Это красивый город. А пожилые люди во всех городах мира говорят: «Я не узнаю улиц своего города, все не то и все не так, как было в моей молодости». Их можно понять, перемены часто сбивают с толку, тормошат воспоминания. Перемены — это стресс.

Ася Чачко

Источники:

1. afisha.ru