"Оссманизм" в планировке колониальных городов Франции и в странах Латинской Америки [1979 Бунин А.В., Саваренская Т.Ф. - Градостроительство XX века в странах капиталистического мира. Том второй]

На рубеже XIX и XX вв. французский империализм еще прочно держался на азиатском и африканском континентах. В его владениях находились многочисленные города Алжира, Туниса, Марокко, а также стран тропической Африки и Индокитая. Из метрополии в порабощенные страны устремился поток французского капитала, и вслед за этим стало сказываться влияние материальной и духовной культуры буржуазной Франции. Перед французскими архитекторами открылось широкое поле деятельности, связанное с освоением приобретенных территорий. Какие же архитектурные силы принимали участие в колониальном строительстве и какие стояли перед ними задачи?

Прежде всего необходимо отметить, что в колониях работали архитекторы старшего поколения, воспитанники Школы изящных искусств, начавшие свою деятельность еще задолго до первой мировой войны. Наряду с английской Королевской академией и Институтом американских архитекторов Школа изящных искусств в первые десятилетия текущего века являлась очагом консерватизма в планировке и застройке городов. Анри Прост, Андрэ Берар, Альфонс Агаш, Леон Жоссели и др. были бесспорно одаренными архитекторами, однако они придерживались отживших планировочных приемов. Их градостроительная деятельность базировалась на академических традициях, восходящих к временам Генриха IV (Отметим, что "уличная" планировка городов обязана своим происхождением во Франции не Оссману, а Генриху IV, который еще в 1607 г. обнародовал общегосударственный эдикт, предписывавший впредь "смотреть за планировкой улиц, их шириной и правильностью расположения зданий"), и по своей сущности ничем не отличалась от планировочной практики барона Оссмана. Понимание городской планировки сводилось у них к созданию так называемых "планов красных линий", тогда как плоть и кровь города, его социальная и функциональная организация вовсе выпадали из поля зрения этих архитекторов. В то время как в самой Франции Корбюзье и его последователи восстали против академической традиции, в колониях и зарубежных странах французские специалисты все еще придерживались планировочной схоластики. Это и позволяет отнести большинство колониальных городов, построенных в 20-30-х годах, к ретроспективным произведениям градостроительного искусства.

Строительная деятельность в африканских владениях Франции тесно связана с именем одного из активнейших французских колонизаторов первой четверти текущего века, а именно генерала Лиоте (Генерал Лиоте (1854-1934 гг.) начал свою военную карьеру с завоевания Мадагаскара, где в 1897 г. по собственному проекту построил два небольших европейских поселения. Будучи генеральным резидентом в Марокко (1912-1925 гг.), он возглавил строительство европейских поселений в Касабланке, Рабате, Марокеше, Фесе и др. Лиоте - автор ряда книг по вопросам французской колониальной политики). В своих многочисленных высказываниях он подытожил практику мировой колонизации, создав доктрину использования урбанизма в интересах колониальной политики. "Строительство городов, - говорил Лиоте, должно следовать за батальонами и пушками..." (L'urbanism aux colonies et dans les pays tropicaux. Communications et rapports du Congres International de l'urbanisme aux colonics et dans les pays de latitude Intertropicale renins et prcscnics par Jean Roger. 1932, torn. 1, p. 95). Еще со времен римских завоеваний захватническим войнам сопутствовало строительство стратегических опорных пунктов. Однако империалисты XX в. уже не нуждались в строительстве городов-крепостей. Еще в меньшей степени они были заинтересованы в цивилизации и благоустройстве туземных поселений. Их цели были значительно уже и эгоистичнее, а именно: обеспечить своим соотечественникам (главным образом военному и административному персоналу) такой же жизненный уровень и комфорт, каким они располагали у себя на родине. Так стали один за другим возникать европейские городские кварталы по соседству с исторически сложившимися арабскими городами.

Территориальная изоляция европейцев от местных жителей стала одной из главных задач французских градостроителей. Они объясняли это "несовместимостью" этнических обычаев и привычек, а также различными санитарными и культурными потребностями населения. В действительности же это было особой формой угнетения и закрепляло антагонистические отношения между поработителями и порабощенными народами. Именно поэтому большинство колониальных городов получило четко выраженное двухчастное деление, причем туземный и европейский города не имели между собой ни планировочной, ни функциональной связи.

Как правило, старые города Французского Марокко представляли собой скученные арабские поселения, окруженные крепостными стенами. Их узкие улицы были приспособлены только для пешеходов и вьючных животных, а жилые кварталы отличались крайне низким уровнем санитарного благоустройства. В то же время арабские города с их многочисленными памятниками средневековой архитектуры были весьма живописны (таковы Рабат, Сале, Фес и др.).

Исторически сложившейся застройке были противопоставлены новые европейские кварталы с их однообразными, прямыми широкими проспектами и многоэтажными отелями, благоустроенными по последнему слову техники. Неотъемлемой частью городов стали также значительные территории, предназначенные для военного гарнизона, всегда находившегося в полной боевой готовности.

Наиболее ярким примером французского колониального города межвоенного времени в Марокко явился его религиозный и культурный центр - Фес. Старая столица ислама, окруженная крепостными стенами, выстроенными еще во времена мавританского владычества, представляла собой два сросшихся поселения: Фес-Бали (район, лежащий в долине, пересекаемой несколькими ручьями) и Фес-Иедид (своеобразный акрополь города, на котором еще в XIII в. расположился сложный комплекс султанского дворца). На территории Фес-Бали находится много памятников мусульманской архитектуры. Своеобразным центром этого района служит Большая мечеть (862 г.), вокруг которой группируются многочисленные медресе, некогда представлявшие собой центр средневековой учености. С запада к Большой мечети примыкают торговые кварталы Киссарии с лавками для товаров кустарного производства. Район Фес-Иедид имеет свой композиционный центр, связанный с дворцом султана. Он охвачен тесным кольцом жилых кварталов, и лишь с западной стороны к нему примыкает регулярный дворцовый парк.

Марокканская крепость ('Казбах') Эль-Глауи в оазисе Тинерир (Атласские горы)

Старый Фес, неоднократно оказывавший сопротивление своим новым "хозяевам", полностью сохранил средневековую планировку и застройку. Его узкие улицы, трассированные по склонам холмов, оказались абсолютно непроницаемыми для современного европейского транспорта. Поэтому французским инженерам пришлось удовлетвориться строительством внешней окружной магистрали, соединившей отдельные городские ворота. Новый город начали строить еще в 20-х годах под руководством архит. Анри Проста (директора службы архитектуры и урбанизма протектората Французской республики в Марокко). Его планировка не раз изменялась и дополнялась. План города представляет собой регулярную систему улиц с главным широким проспектом (60 м), на который и выходят основные административные здания. С востока к многоэтажной застройке примыкает район буржуазных вилл, а в промежутке между европейским и арабским поселениями располагаются кварталы военного городка. Старый и новый Фес наиболее ярко олицетворяли французскую колониальную политику в Африке.

Фес. Средние ворота цитадели 'Старый Мешуар'

Интересно отметить, что в исключительных случаях перед колонизаторами вставала проблема строительства новых кварталов и для туземного населения. Так, например, в Касабланку в период основания нового города устремилось окрестное население в поисках работы. Не находя себе места в старом городе, пришельцы располагались под открытым небом. Естественно, что жизнь этих бездомных людей протекала в антисанитарных условиях. Над городом нависла угроза эпидемий. В связи с этим напуганная администрация решила построить небольшой населенный пункт у юго-восточной окраины Касабланки по соседству с территорией, занимаемой военным гарнизоном. Архитекторы Прост и Лапрад спроектировали новый туземный поселок в виде комплекса жилых кварталов, примыкающих к главной торговой улице, обе стороны которой оформлялись аркадами.

Интересно отметить, что план нового поселка и полуциркульная въездная площадь несколько напоминают античные города Северной Африки, построенные древнеримскими завоевателями. Возможно, что в этом подражании прошлому архитекторы искали общности с могучей, хотя и давно умершей Римской империей. Во всяком случае строительство этого небольшого поселения, состоявшего всего лишь из 250 домов, рассматривалось как событие исключительной важности, как "...олицетворение колониальной политики Франции, основанной на благоустройстве и улучшении жизни местного населения".

Религиозный и культурный центр Марокко - город Фес. В середине чертежа - окруженный стенами средневековый город (Фес-Иедид); слева от него - исторически сложившееся мусульманское предместье (Фес-Бали); справа - регулярно спланированный колонизаторами-французами новый город. Перенесение из Европы в колонии устаревших приемов планировки и застройки было типичным явлением того времени

Политические принципы генерала Лиоте, а также "оссмановские" методы планировки городов нашли широкое применение не только в градостроительной практике Марокко, но и других французских колоний. Так, например, особенно много внимания уделялось проектированию столицы Французского Индокитая - Ханоя, где французские архитекторы пытались состязаться с английскими планировщиками, построившими Нью-Дели.

Проектная продукция Франции пользовалась большим спросом не только во французских колониях, но и в странах Латинской Америки. Не имея собственных архитектурных кадров и в то же время располагая большими средствами, правительства Бразилии, Аргентины и других южноамериканских стран приглашали французских архитекторов для работы над планировочной реконструкцией городов.

Деятельность маршала Лиоте во французских африканских колониях. План поселка для марокканской бедноты на восточных окраинах Касабланки. Архитекторы Прост и Лапрад (1920-е годы)

Так П. Бувар, Жоссели и Форестье консультировали проект центрального района и парковой зоны Буэнос-Айреса, а планировщик А. Агаш в 1927-1930 гг составил план Рио-де-Жанейро. Французы работали в городах Чили: Сантьяго, Вальпараисо, Консепсьон и др. Чтобы познакомить читателей с французской градостроительной практикой в латиноамериканских странах, мы приводим план города Гуаякиль (Эквадор), разработанный архитектором Андре Бераром еще в самом начале 1900-х годов. Чрезмерный геометризм, неоправданное количество широких проспектов, мелко нарезанные городские кварталы и другие, не менее существенные недостатки заставляют отнести этот формалистический проект к образцам устаревшей планировки, однако архитекторы ориентировались на него вплоть до середины 30-х годов. Таким образом, планировка городов в странах Латинской Америки страдала теми же пороками, что и планировка городов французских колоний. За исключением оригинальных, но совершенно несбыточных предложений Корбюзье, сделанных им в период работы над планами Алжира и Рио-де-Жанейро, французские архитекторы насаждали все те же изжившие себя "оссмановские" приемы планировки.

'Оссманизм', перенесенный за океан. Фрагмент центрального района Гуаякиля (Эквадор), спроектированного Андре Бераром в начале текущего века. Вплоть до 30-х годов планировки подобного рода пользовались признанием в некоторых странах Латинской Америки