Заключение. Оскар Нимейер и мировая архитектура

Творческая деятельность Оскара Нимейера продолжается более полувека. В период ученичества он изучал первые произведения и манифесты современного движения в архитектуре, зрелое мастерство пришло к нему в годы расцвета архитектуры современного движения и во многом определило этот период, а поздние произведения создавались мастером в эпоху кризиса и широкой критики современного движения.

Его творчеству посвящены книги и сотни статей - хвалебных и критических - на многих языках. Для миллионов бразильцев он стал национальным героем.

Выставки работ Нимейера были организованы во многих странах, в том числе в 1956 и 1977 гг. в Москве, в 1979 г. в Культурном центре им. Ж. Помпиду в Париже, в 1983 г. - в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке.

Оскар Нимейер работает очень быстро, на первый взгляд, легко, он даже отмечал, что сжатые сроки обеспечивают сохранение свежести композиционного замысла. Эта быстрота и артистичность отражают не только природную талантливость, не только накопленный профессиональный опыт мастера, но и непрерывное творческое горение, богатство композиционных идей, нацеленность на новое, смелость и уверенность в своих силах.

Воспитанный на принципах современного движения в архитектуре, он уже в конце 30-х годов начал искать свободную, эмоционально насыщенную и динамичную форму. Вскоре и в своих теоретико-исследовательских выступлениях он объявил об отказе от догм функционализма. Эти выступления, подкрепленные собственным опытом зодчего, сыграли важную роль в освобождении современной архитектуры Запада от запретов функционализма, раскрыли творчески ориентированным архитекторам многих стран новые пути поисков и открытий. В то же время, при всей остроте и необычности облика, проекты Нимейера всегда детально разработаны и конструктивно обоснованы, причем их неожиданная форма нередко дает функции новое, но весьма рациональное воплощение.

Творчество О. Нимейера одухотворено его участием в прогрессивном и национально-патриотическом общественном движении, связью с устремленными к национальной самобытности тенденциями в культуре Бразилии и Латинской Америки в целом. Это обусловило сплав в его архитектуре новаторства и традиций, национальных, региональных и интернациональных особенностей. Они сплавлялись у него одновременно стихийно - в ходе реальной проектной работы и сознательно - в результате активной теоретико-критической, общественной и организаторской деятельности.

Социальные конфликты конца 60-х годов привели к разочарованию творческой интеллигенции капиталистических стран, особенно молодежи, в проектно-строительной деятельности. Нимейер же не прекратил активной творческой деятельности, как, впрочем, большинство крупных архитекторов Запада; на упреки за преувеличенно представительный и роскошный характер его проектов, и особенно новой столицы Бразилии, отвечал спокойно и достойно, с сознанием значительности уже совершенного, масштаба и ответственности ожидающих его задач.

Использование правящими кругами и даже открытыми реакционерами творческих достижений художника отнюдь не снижает эстетического и духовного значения этих произведений. Работы Нимейера являются крупным и признанным вкладом в мировую архитектуру и в национальную культуру Бразилии. Они духовно возвышают народ, показывают его созидательные возможности и вдохновляют на борьбу за лучшее будущее.

Противоречия в творчестве О. Нимейера, прежде всего между высокими, гуманистическими художественными стремлениями и прагматическими, конъюнктурными целями заказа, определяются социально-экономическими условиями общества, в котором он живет и трудится. Но и его личная проектная деятельность и теоретические воззрения не свободны от противоречий. Часть их отражает естественное творческое развитие мастера, но другие показывают нечеткость отдельных высказываний или их непоследовательность. Его гуманизм нередко выражается в излишне общей, либеральной форме. Его вера в наступление счастливого будущего иногда связывалась непосредственно с научно-техническим прогрессом, который, как он писал, "...революционизирует всю жизнь". Нимейер преувеличивал роль новой техники и в процессе "универсализации" современного зодчества. В то же время, отстаивая черты самобытности в архитектуре Бразилии, он не только подчеркивал, но едва ли не призывал сохранять кустарные методы строительного производства.

Обоснованная настойчивость и острота его выступлений в защиту "свободы творчества" подчас граничит с индивидуализмом, который он сам резко осуждал.

Но есть и чисто профессиональные аспекты этих противоречий.

Особое внимание, уделяемое Нимейером остроте и оригинальности пластического решения объема здания в целом, иногда приводит к недооценке значения расчленения крупных форм, разработки деталей, к неточности масштабного решения, а подчас и к схематичности, что уподобляет некоторые его сооружения, например дворец Национального конгресса, театр и собор в Бразилиа или отель "Насионал" в Рио-де-Жанейро, преувеличенным геометризованным макетам. Его градостроительные композиции также подчас макетны и однообразны, повторяют однажды найденные приемы.

Почти с первых шагов творчество Нимейера вызывало обвинение в формализме, которые были особенно сильны со стороны адептов функционализма в начале 50-х годов. Не понял и не принял в то время декоративности и потому "демонстративной атектоничности" дворцов Бразилиа П. Л. Нерви. Критика в адрес Нимейера резко усилилась с конца 60-х годов в связи с выдвижением в архитектуре капиталистических стран нового поколения архитекторов, выступивших против "эстетизма" своих предшественников.

"Графизм" ряда проектов Нимейера осуждал с позиций чисто конструкторского рационализма тогдашний редактор французского журнала "Современная архитектура" Б. Юэ^*. В то же время он справедливо подметил в обосновании Нимейером его проектных решений "расхождение между словом и делом": объясняя подчеркнутые монументальность и изящество издательства Мондадори, архитектор заявлял, что они должны прославить "тихий, незаметный труд" работников издательства - фактически же в данных социально-экономических условиях облик здания прославляет только его владельцев. Неоднократно печать отмечала недостаточную человечность архитектурного облика новой столицы, преувеличенный масштаб ее градостроительного решения.

^*(L'Architecture d'aujord'hui, 1976, № 184, p. XIX.)

Однако эти критики, верно подмечая действительные недостатки и противоречия работы Нимейера, часто не учитывают требований социального и конкретного заказа, которые постоянно вынужден учитывать и выполнять архитектор при капитализме (престижность, уникальность, заведомая броскость), а также нацеленно-монументальный и патриотически-символический характер ряда его крупных работ.

В те годы многие молодые архитекторы на Западе призывали к архитектуре скромной, утилитарной и даже "бедной". Американский архитектор, теоретик и педагог Р. Вентури выдвинул, в частности, концепцию "декорированного сарая", предлагая проектировать голые стены, рассчитывая на их последующее "украшение" потребителем, в частности, коммерческим. Появились архитектурные концепции "малых дел", в чем, возможно, проявилось также ухудшение экономической конъюнктуры и сокращение объема строительства в 70-е годы. Этих критиков раздражает сугубо авторский, индивидуализированный, композиционно богатый характер произведений Нимейера.

С серьезными упреками-"вопросами" обратился к О. Нимейеру польский критик Ч. Белецкий. Он заявил: "Погрешности его проектов по своему характеру не внешние, формальные (в обычном смысле слова), это структурные погрешности. Нимейер безошибочно отвечает на ошибочно поставленный вопрос"^*. Белецкий отмечает однообразие градостроительных решений Нимейера, их идентичность в различных климатических условиях. Не соглашаясь с Нимейером в том, что "дорогой выхода из кризиса современной архитектуры является красота", он обвиняет проекты мастера в том, что "красота каждого из них лишена человечности"^**.

^*(Architektura, 1975, № 9/10, с. 316.)

^**(Ibid., с. 317.)

С этим утверждением можно спорить, но главное, критик не увидел обусловленности призыва архитектора к красоте как функции архитектуры. В условиях капитализма творческий поиск архитектора-художника оказывался прежде всего формальным. И дело здесь не только в постепенно созревавшем у Нимейера убеждении в том, что форма, красота является важнейшей функцией архитектуры, но прежде всего в том, что противоречие между социальными идеалами и реальными (часто "антисоциальными" в понимании прогрессивного архитектора) проектными задачами, а также осознание бесплодности архитектуроцентристской утопии современного движения, неверие в возможности так называемой "социальной архитектуры" привели Нимейера, как несколько ранее и Л. Мисс ванн дер Роэ, к новой, эстетической утопии, возрождению веры в социально-целительные и преобразовательные способности красоты.

Оскар Нимейер в мастерской

И потому формальный, подчас скульптурный подход утвердился у Нимейера как определяющий для решения зданий и комплексов любого назначения и размера.

Убедительно замечание критика, что Нимейер трактует каждый проект так, как "если бы он был Версалем"^*. Действительно, О. Нимейер в каждой своей работе ищет завершенности и цельности, относительно независимых от окружения. Однако опыт строительства в центре Бразилиа после завершения объектов первой очереди показал полную возможность развития первоначального ансамбля, пристроек и расширения дворцов (правда, с помощью специфических приемов) даже при некотором изменении творческой направленности архитектуры.

^*(Architektura,1975,№9/10, с.317.)

Опыт Нимейера позволяет шире и острее ставить вопрос о роли в современной архитектуре активной творческой личности, которая не только создает запоминающиеся здания и комплексы, но ломает стилевые каноны, раскрывает вечно живому искусству зодчества новые, неизведанные пути.

С середины 70-х годов в анализе творчества Нимейера западными исследователями-авангардистами наступил новый этап. Работы одного из самых популярных в 60-е годы архитекторов стали замалчиваться, проходить в периодике только как информация. Это игнорирование безусловно тенденциозно и не соответствует хотя бы размаху свершений зодчего этих лет. Однако здесь проявляется и сложность творческой и исторической судьбы Нимейера. Один из первых критиков и практических ниспровергателей идейных и эстетических основ функционализма оказался в 70-е годы одним из могикан современного движения.

Живой классик архитектуры XX века, пользующийся заслуженным авторитетом и славой, Нимейер не смог и не хотел перестраиваться. И его проекты 70-х - 80-х годов оказались как бы на периферии архитектурного процесса, перестали интересовать теоретиков неоавангарда.

В свою очередь О. Нимейер решительно выступил против доктрины и парадоксально-архаизированных проектов постмодернизма. Нацеленно эклектичный проект небоскреба Американской телефонно-телеграфной корпорации, разработанный крупнейшим архитектором США Ф. Джонсоном, он назвал "отвратительным"^*.

^*(О Estado de Sao Paulo, 1979, 6 de maio, p. 17.)

Опыт Оскара Нимейера, именно в силу его художественно-образной ориентированности, уникален. В отличие от опыта некоторых других мастеров современного зодчества он не может быть распространен, навязан, внедрен в деятельность массы проектировщиков, и многочисленные попытки подражания, встречающиеся едва ли не во всех странах, приводили только к вульгаризации, безвкусице и, главное, к неорганичности решений. Но этот громадный опыт вошел в историю архитектуры, является важнейшим профессиональным и теоретическим уроком. Он поучителен в своих достижениях, в своих ошибках и противоречиях.

В глазах современников и новых поколений архитектура О. Нимейера неотделима от его яркой личности, от его общественной деятельности. Борец за социальный прогресс и подлинную независимость своей родины, давний и постоянный участник движения в защиту мира, верный и последовательный друг Советского Союза, он снискал уважение не только профессионалов, но людей доброй воли во всем мире. По собственному признанию мастера, наибольшей честью было для него присуждение в 1963 г. Международной Ленинской премии "За укрепление мира между народами". В 1983 г. он был избран почетным членом Академии художеств СССР.

И сегодня ветеран архитектуры XX века полон творческого горения и новых замыслов.

В конце 1985 г. он говорил советскому журналисту: "Я стараюсь сделать в архитектуре что-то необычное. Не каждому человеку, возможно, понравятся мои работы, но всякий, кто их видит, наверняка ощутит, что подобного сооружения он еще не встречал. Новая форма, непривычная для глаз,- вот где сосредоточиваются наши поиски"^*.

^*(Силантьев В. Вдохновение мастера//Известия.- 1985.- 10 октября.- № 284.)

Стропы текстильные http://komplektacya.ru/gruzopodjemnoe-oborudovanie/stropy-gruzovye/tekstilnye/