11. Южная группа (помещения 60-87) [1984 -

Помещения 60-62. Эти три помещения, оказавшиеся теперь у западного края Центрального массива, составляли вытянутую в меридиональном направлении анфиладу, имевшую длину около 20 м и подводившую к главному коридору Южного комплекса. Ширина комнат 60 и 61 - 2,8 м, помещения 62 - всего 1,8 м. Стены сильно смыты (максимальная высота восточной стены пом. 61 - 0,6 м). На протяжении около 5 м полностью разрушена западная стена, однако логика плана не позволяет предположить, что на этом отрезке был проход в западную галерею Центрального массива (небольшой участок ее пола сохранился и около юго-западного угла). Все три комнаты, очевидно, были перекрыты сводами: обнаружены соответствующие кирпичи и расклиночные камни. Отмечены также следы росписи. На обломке штукатурки из комнаты 61 черная полоса разделяла белое и красное поле. Те же тона зафиксированы в соседних комнатах. На полу помещения 62 найдены цилиндрическая и сферическая стеклянные бусины, мелкие обломки бронзовой пластины.

Южный коридор (помещение 63). Большой коридор, в который открывается помещение 62, вытянут в восточном направлении на 35 м. Его ширина 2,1 м. Коридор был перекрыт сводом, рухнувшие участки которого были многократно зафиксированы при разборке завала. Лучше всего стены коридора сохранились в его юго-восточном углу - 2,6 м. Пята свода на этой высоте еще отсутствовала, свод стандартной для Топрак-калы кривизны, перекрывая двухметровый пролет, должен был подниматься на 2,2 м. Следовательно, общая высота коридора была не менее 5 м.

Стены были расписаны, следы росписей остались на них во многих местах, но, к сожалению, ничтожные^*. Они лишь позволяют предположить, что основным тоном был розовато-оранжевый. В дневниках упомянуты также красные, черные, синие, желтые и серовато-голубые пятна и обрывки линий. В завале цветной штукатурки было сравнительно немного, причем отмечена однотонность этих кусков: по большей части они белые, реже оранжевые и черные. Слои с белой штукатуркой были зафиксированы посредине коридора на довольно большой высоте от пола. Возможно, они рухнули со свода.

^* (Стоит сказать о любопытном технологическом приеме, отмеченном на северной стене. Кладка этой стены комбинированная: она как бы расслаивается на две вертикали, из которых северная сложена из обычных сырцовых кирпичей, а южная - из обожженных кирпичей на алебастровом растворе (единовременность всей конструкции несомненна, так как на стыке кирпичи двух типов "перевязаны" друг с другом). Южная плоскость стены была тщательно затерта алебастровым раствором, однако, роспись сделали не по нему. Был наложен трехсантиметровый слой традиционной саманной обмазки с алебастровой подгрунтовкой, по которой и стал работать художник. Это лишнее доказательство того, что применение обожженного кирпича было новшеством для создателей дворца.)

Несомненно, уходящий вдаль широкий коридор под высоким сводом производил достаточно торжественное впечатление (это можно почувствовать даже сейчас, в руинах). В его конце посетитель видел посредине стены дверь, ведущую к главным помещениям комплекса. Приближаясь к нему, он проходил мимо полос стенописи, которая здесь, вероятно, имела не только декоративный характер.

При перестройках после запустения дворца к северной стене была приложена кладка толщиной в полтора кирпича, уменьшившая ширину коридора до 1,4 м. Дополнительная стенка, возможно, должна была подпереть обветшавший свод. Не исключено также, что недостаточно прочной оказалась необычная конструкция из сырцовых и обожженных кирпичей. Приставная стенка прерывалась на месте дверных проемов в северной стене и отсутствовала вдоль ее восточного участка. Здесь нужно отметить, что в первоначальной кладке блоки из обожженных кирпичей по какой-то причине не доходили до северо-восточного угла коридора, сменяясь на расстоянии 2 м от него сырцовыми кирпичами^*. В северной стене есть еще два участка примерно метровой ширины, где с высоты 0,8 м отсутствовали обожженные кирпичи. Предполагалось, что это конструктивные ниши, однако внимательный осмотр показал, что блоки здесь были выломаны.

^* (М. С. Лапиров-Скобло полагает, что, согласно проекту, здесь должна быть дверь из помещения 23, замещенная потом сырцовым массивом внутренней лестницы.)

Нижний пол коридора почти повсеместно размыт и замещен намывами. На них кое-где были отмечены кострища. Следующий уровень пола лежит на 15 см выше, на 10 см выше него - третий пол, он перекрыт намывными слоями. На поздних полах немногочисленные обломки керамики, кости животных и рыб, следы камыша, веток и зерен, остатки костров. Основная часть заполнения между стенами коридора образовалась за счет их разрушения, отмечено много обожженных кирпичей и алебастра. Мы уже упоминали участки рухнувшего свода. Значительны песчаные наносы и песчано-глинистые намывы.

Помещения 64 и 65. Две комнаты составляют блок, расположенный у западного края коридора, к северу от него. Первая из них имела длину 6,4 м, ширина ее в южной части 4,4 м, в северной - 3,4 м (за счет утолщения здесь западной стены). Высота стен местами до 1-1,2 м. Данных о характере первоначального перекрытия нет. Во входе камни, вероятно, от расклинки свода. Посредине северной стены была дверь в соседнюю комнату.

Помещение 65 вытянуто в широтном направлении, площадь его около 6,5 м². Обе комнаты были расписаны. По белой подгрунтовке отмечены следы красной, оранжевой, серой и черной краски. Кроме того, в помещении 64 на южной, восточной и западной стенах остались следы вертикальных глиняных налепов, составлявших, видимо, обрамление неглубоких (до 20 см) декоративных ниш.

При переустройстве комнат была приложена кладка к южной стене большого помещения, пробита дверь в западной стене меньшего, в проходе между комнатами были поставлены столбики, поддерживавшие перекрытие. Следы рухнувшего потолка, очевидно самого позднего, были зафиксированы в помещении 65 поверх намывов толщиной около полуметра. Это был тлен 4 поперечных балок диаметром около 10 см и продольной балки, упавшей около северной стены. В помещениях сохранились следы нескольких костров. Особенно интенсивным был огонь посредине маленькой комнаты, однако, поскольку нижний пол и фасад северной стены здесь размыты, привлечь это наблюдение для трактовки блока не удается. Помимо не слишком обильного бытового мусора была найдена (в пом. 64) крупная пастовая бусина с волнистым орнаментом.

Помещения 66-68. Одно главное и два вспомогательных помещения образуют блок, который находится рядом с рассмотренным выше к востоку от него. Дверной проем, ведущий из южного коридора, был перекрыт аркой, выведенной из обожженных кирпичей, ими же были облицованы стены около двери; в завале были найдены керамические плитки, у которых один край повторяет контур арки.

Первое помещение (66) служило, видимо, лишь тамбуром. Его стены сохранились на высоту до 1,7 м.

Главная комната блока (пом. 67) имеет площадь около 20 м², высота стен (кроме южной) сейчас около 1,5 м. Ряд данных свидетельствует, что помещение было перекрыто сводом из сырцовых кирпичей, перекинутым между северной и южной стенами. В северной стене под аркой была большая и глубокая ниша (2×0,6 м), дно ее в уровне пола. Около южной стены напротив арки была вымостка из сырцовых кирпичей (1,5×0,65 м). Над вымосткой отмечены остатки прокаленной докрасна очажной ниши, дуговидной в плане. Обычное для таких ниш обрамление не сохранилось. Перед очажной вымосткой большое опаленное пятно с золой и угольками.

Третья комната (68) была очень невелика (5,5×2 м), стены уцелели на 40-50 см. В восточной части помещения на полу отмечены остатки рухнувшего свода. Здесь же найден сравнительно большой обломок штукатурки с красной окраской. Другие тона, отмеченные на небольших фрагментах в разных частях комнаты: черный, серый, алый, малиновый, синий.

К сожалению, немногим больше можно сказать и о росписях в главном помещении. Здесь преобладало сочетание черного и белого тонов. Судя по описанию плохо сохранившихся следов, в комнате была панель с черным силуэтным орнаментом, подобным найденному в помещениях 16 и 24. Были также отмечены фрагменты, на которых на черном фоне изображены красные сердцевидные лепестки и красная розетта в белом круге. Кусок штукатурки размером 60×60 см с очень интересной росписью найден на полу рядом с большой нишей (рис. 35, 5). Это часть спирали, образованной широкой черной полосой с красными краями. На черном фоне круги (диаметр их 6,5-8 см), между ними по два маленьких белых кружочка. Очевидно, арку обрамляла обычная для Топрак-калы орнаментальная полоса, но внизу она переходила в спирали, подобно тому как это было в Зале воинов. Наши догадки относительно символики дуг, завершающихся спиралями (см. гл. III, § 6), возможно, приложимы и в данном случае. От росписи внутри ниши почти ничего не осталось. Ее боковые стенки, видимо, были красными. Рисунок черными и красными линиями шел по темно-розовому или белому фону. Отмечена также голубая краска.

В рассматриваемых помещениях над полами залегал слой песчано-глинистых намывов толщиной в среднем 10 см. Выше лежал плотный глиняный завал с обломками обожженных кирпичей и алебастра. Он был перекрыт поздними культурными напластованиями, общими для помещений 66 и 67 (стена между ними после периода запустения была срублена на высоте около полуметра). В период повторного использования сооружения на месте рассматриваемых помещений было, очевидно, что-то вроде дворика, поверхность которого была изрыта ямами. Найдено много костей животных и рыб, золы, углей, обломков керамики (преимущественно грубой, кострового обжига). Отметим еще пряслица, каменный оселок и четыре бронзовые витые булавки с маленьким крючком на конце (две из них в обломках).

В помещении 68 при его повторном освоении тонкими кирпичными стенками была отгорожена восточная часть.

Помещения 69-76. Между южным коридором и внешней стеной Центрального массива были расположены четыре блока, каждый из которых на первом этаже состоял из двух комнат и лестничной клетки с двухмаршевой. лестницей. Разрушение южного края дворца сильно затронуло большинство помещений этого ряда, однако однотипность планировки блоков сомнения не вызывает. Поэтому, рассмотрев лучше сохранившиеся комнаты 75 и 76, мы составим представление обо всех блоках (незначительные расхождения в размерах и разное состояние раскрытых лестниц и стен можно, очевидно, при этом не отмечать).

Дверные проемы, ведущие из коридора в первые комнаты блоков, были расположены на расстоянии 8 м друг от друга. Они имели ширину около 1 м и высоту 1,6 м. Перекрытие арочное, пята свода на высоте 1,1 м. Восточная сторона прохода, имевшая длину 4 м, переходила в стену комнаты. Западная сторона имела проем для лестницы, сложенной из сырцовых кирпичей. Первый марш лестницы вел в западном направлении и поднимал на высоту 2,3 м. Ширина ступеней 0,7 м, высота и проступь - 15-17 см. С узкой (около 0,5 м) промежуточной площадки начинался второй лестничный марш, который поднимался к востоку. Ступени верхнего участка лестницы нигде не сохранились, но, очевидно, он был идентичен нижнему. В этом случае лестница выходила на высоту около 4,5 м. Каким образом и на какой высоте перекрывались лестницы, мы не знаем.

Комнаты, в которые попадали, пройдя из коридора мимо лестниц, имели площадь около 16 м² (4,6×3,4 м). Помещение 75 сохранилось в северо-восточном углу до высоты 2,6 м, первоначальная высота должна была достигать 4 м. Это определяется конструкцией лестниц и приблизительно совпадает с высотой комнат, расположенных около Зала с кругами и частично сохранивших своды. Остатки сводов, некогда опиравшихся на меридиональные стены, обнаружены в завалах всех комнат рассматриваемого ряда.

У восточной стены помещения 75 находилось обычное устройство для установки переносного очага или алтаря: кирпичная вымостка и неглубокая опаленная ниша со следами обрамления. Напротив в западной стене расчищена ниша, перекрывавшаяся аркой; ширина ее 2 м, глубина 0,6 м. В западной стене комнаты 75 (и комнат, идентичных ей) был проход, выводивший во второе помещение блока (76). Его ширина 2,1 м. Длину этой комнаты (а также комнат 70, 72 и 74) можно определить с полной уверенностью, хотя южный край их не сохранился: она равна 7 м. Высота узких комнат, естественно, должна была равняться высоте соседних комнат с "каминами".

О планировке второго этажа, куда вели лестницы, можно лишь догадываться. Очевидно, и здесь четыре блока были изолированы друг от друга. Если их составляли две комнаты, они должны были повторять план нижних помещений (стенок на своды не ставили). Не исключено, однако, что верхний ярус каждого блока составляла одна большая комната с плоским перекрытием, опиравшимся на колонны.

Несколько слов об отделке рассматриваемых помещений. Во всех комнатах с "каминами" на стенах отмечены следы росписи; в узких комнатах немногочисленные фрагменты расписной штукатурки обнаружены лишь в завале, они могли попасть туда извне. В помещении по низу стен отмечена черная панель шириной 0,4 м, а выше - отдельные пятна белой, черной, красной, оранжевой и серо-голубой краски. Роспись была и в нише, в самом низу сохранились какие-то черные линии и оранжевые пятна на белой подгрунтовке. Очень интересный фрагмент обнаружен в завале. Это изображение солнечного колеса (рис. 35, 2). В центре его красно-оранжевый круг диаметром 35 см, от него отходят каплевидные лучи, заключенные в наружное кольцо. Диаметр всей символической фигуры достигал 80 см. Вероятно, первоначально она находилась на тимпане арки. Не исключено, однако, что этот обломок росписи упал со второго этажа или из Южного массива, нависающего над комнатой.

Бесспорно, в каком-то другом месте дворца первоначально находилась большая статуя, обломок которой найден в кирпичах завала посредине комнаты на 0,6 м выше пола. Это отлитая из алебастра голова, нижняя часть которой отбита (рис. 71). Повреждены шлем, нос и верхняя губа^*. Вне всякого сомнения, статуя передавала тот же иконографический образ, что и небольшая глиняная скульптура из Зала царей (ср. рис. 64). Мы видим тот же тип шлема с массивным валиком и нащечниками, высокий воротник от доспеха, симметрично расположенные дугообразные пряди на лбу. Лицо было красным, волосы черными. На шлеме отмечены следы синей и черной краски. К особенностям, очевидно связанным с материалом и размерами большой головы, можно отнести рельефное обозначение радужины и зрачков. Расстояние между зрачками 80 мм, что примерно на 1¹/₄ превышает натуральную величину. Исходя из этого, можно заключить, что высота статуи превышала 2 м. Трудно сомневаться, что это было изображение божества. Об этом свидетельствуют и явная условность образа, и его повторение даже в наших столь фрагментарных материалах. Не имея возможности развернуть здесь необходимую аргументацию, отметим лишь, что в этом образе, по нашему мнению, слились иконографические и функциональные черты древневосточных богинь плодородия и воительницы Афины^**.

^* (Характер этого скола создает ошибочное впечатление, что сбиты усы. Вероятно, на этом основании голова определялась как мужская. Размеры скульптуры, ее шлем и грозное выражение лица также способствовали такому мнению.)

^** (Хорошую сводку данных об уподоблении Ардвисуры Анахиты Афине (а также Артемиде и Афродите) см. в кн.: Turcan R. Mithras platonicus. Leiden: E. J. Brill., 1975, p. 90-104.)

Рис. 71. Помещение 75. Голова божества в шлеме. Алебастр с раскраской

Помещения южного ряда после оставления дворца повторно использовались и частично переделывались. Очевидно, к таким переделкам следует отнести устройство небольших ниш в стенах двух помещений этого ряда.

Зал с кругами (помещение 77). Большой коридор, уже рассмотренный нами, подводил к дверям самого крупного помещения Южной группы - так называемому Залу с кругами (рис. 72). Его следует рассматривать как вутренний дворик, в который открывались четыре блока, состоявшие из небольших, но, очевидно, наиболее оберегаемых помещений дворца. Основное пространство дворика - квадрат со стороной 7,6 м - было дополнено небольшим участком (пом. 77а), позволявшим попасть в трехкомнатный блок, расположенный юго-восточнее. Стены Зала с кругами сохранились на высоту от 1,75 до 3,25 м. Декоративное убранство на них несомненно требовало защиты от атмосферных осадков. Ее могли обеспечить широкие навесы, лежащие на консолях или опиравшиеся на колонны. Для перекрытия дворика достаточно двух колонн, но скорее их было четыре, что естественно для квадратного помещения с большим световым отверстием в кровле. Зал с кругами, вероятно, имел ту же высоту, что и соседние комнаты, т. е. около 5 м (см. ниже).

Рис. 72. Зал с кругами (помещение 77). Вид с востока

Помещение было украшено 13^* своеобразными циркульными нишами (отсюда и его название). Их число и размещение, вероятно, продиктованы расположением дверных проемов в стенах дворика. Диаметр ниш, размечавшихся при помощи какого-то подобия циркуля (отмечено углубление в центре), 1,2-1,35 м. Середина каждого круга находится на высоте около 1,5 м над полом, т. е. лежит на уровне глаз. Ниши перспективные: переход от плоскости стены к плоскости круга дан через кольцевой уступ, прямоугольный в сечении. Его ширина и толщина 10 см. Общая глубина ниши 20 см. Раскраска уступчатого обрамления во всех нишах одинакова. Первая боковая поверхность была интенсивного красного цвета. На фасадной плоскости уступа на черном фоне размещалось кольцо из белых кругов, диаметр которых 8 см. Между ними по радиусам пары маленьких (1,5 см) белых кружочков. Боковая грань уступа красно-оранжевая.

^* (Стена к северу от входа разрушена, наличие здесь ниши устанавливается лишь по обломку циркульной рамы в завале. Таким образом, не исключено, что ниш было 12. Это могло соответствовать числу месяцев. Впрочем, год из 13 месяцев также был известен (см., например: Belardi W. Studi mithraici e mazdei, p. 121, 142, 217; также прим. 74).)

Очень немногое можно сказать о росписи внутри ниш. Нижний сегмент круга на 25-30 см закрашен черным. Выше наносился красновато-оранжевый фон под многоцветную роспись. К большому сожалению, от нее сохранились лишь обрывки черных, зеленых и красных линий. Следует предположить, что темная краска в нижней части панно передавала земную твердь. Посредством отделения нижнего сегмента ее так иногда обозначали на вписанных в круг барельефных композициях керамических фляг. Эти большие, очевидно, ритуальные сосуды были широко распространены в Хорезме кангюйского времени^*, и возможно, именно сохранение религиозно-художественной традиции обусловило своеобразную форму рассматриваемых ниш.

^* (Воробьева М. Г. Керамика Хорезма античного периода. - ТХЭ, 1959, т. IV, с. 104-109.)

Каковы были композиции в этих кругах, можно лишь гадать. Вряд ли это были крупные изображения людей или богов (обозначать "горизонт" под ними вряд ли нужно, а оранжевый фон недостаточно контрастен для "портретов"). Возможно, роспись передавала священные растения - мотив, широко представленный на флягах. Косвенно это подтверждается следующим. В завале были найдены лишь три обломка штукатурки с опознаваемыми изобразительными элементами: небольшие черные листья; веточки, заканчивающиеся черными сердцевидными лепестками; головка птицы. Фон этих изображений белый, и вряд ли они являются фрагментами панно, однако похоже, что в росписи Зала с кругами доминировала тема растительного царства. Черные силуэты растений, видимо, поднимались примерно на 1,7 м, выше отмечены следы красной краски, нанесенной на штукатурку без алебастровой подгрунтовки. Красный пояс шириной около 0,8 м, видимо, нес какие-то несложные изображения, о которых сказать мы ничего не можем. С высоты около 2,5 м стены были окрашены черным без грунтовки. Под потолком, очевидно, шли лепные глиняные карнизы, обломки которых найдены в завале. На одном из них красные лепестки-сердечки между красной и черной линиями. На другом продольные полосы красного, оранжевого, розового, белого и черного цвета (они повторяются на двух гранях прямоугольного в сечении карниза).

Два верхних яруса росписи - черный и красный, - видимо, переходили на стены участка 77а, где круглых ниш не было. Здесь почти в натуральную величину были написаны стоящие рядом человеческие фигуры в длинных одеждах. Уцелели следы трех из них, причем лишь об одной можно сказать что-то определенное. Через левую руку женщины в красной одежде перекинут голубоватый шарф. Она держит что-то вроде плоской чаши, край которой поставлен вертикально (рис. 73, 4). Кажется, что он соприкасается с другой чашей, которую должна удерживать правая рука. Похоже, что женщина бьет в кимвалы. Как известно, этот древний музыкальный инструмент применялся почти исключительно в экстатических культах, всегда связанных с божествами умирающей и воскресающей природы.

Рис. 73. Комплекс Зала с кругами: 1 - роспись западной стены помещения 78, плакальщицы; 2 - женщина, играющая на большой угловой арфе, роспись на западной стене помещения 82; 3 - пристенный алтарь в помещении 78; 4 - женщина с кимвалами, роспись на западной стене помещения 77а (айвана); 5 - роспись южной стены помещения 78

При повторном использовании помещения к его восточной стене была приложена дополнительная кладка, к моменту раскопок частично закрывавшая ниши. Примерно в центре двора (со смещением к юго-западу) в пол был врыт хум, который можно отнести к керамическому комплексу кушанского времени. В его заполнении, кроме намывов и обломков кирпичей, обнаружен бытовой мусор, очевидно сметавшийся с пола. Обращает внимание необычное обилие яичной скорлупы. С мусором в сосуд попали также маленькая золотая миндалевидная бляшка со вставочкой из альмандина и стеклянная палочка. При зачистке намывов на полу и в завале были найдены три монеты, относящиеся к чекану Васудевы (или подражаниям этому чекану)^*.

^* (Вайнберг Б. И. Монеты древнего Хорезма. М.: Наука, 1971, табл. XXI, с. 181, № 67, 68, 71.)

В заполнении помещения, состоящем из кирпичей рухнувших стен и намывных слоев, отмечено много обломков керамических труб.

Помещения 78 и 79. Вход в этот блок находится в северо-восточном углу Зала с кругами. Высота дверного проема 1,6 м, перекрытие его было плоским. Площадь первой комнаты 12 м² (4,1×2,9 м). Северная стона сохранилась на высоту 1,8 м, южная - 2,25 м. Перекрывались оба помещения сводами, остатки которых отмечены в завале. Шелыги сводов должны были находиться на высоте 4-5 м.

Посредине южной стены была расчищена ниша, имевшая арочное перекрытие. Ее ширина 1,96 м, высота 2,05 м, глубина 0,6 м. Напротив ниши у северной стены находилось устройство для установки переносного очага или жертвенника. Оно сохранилось лучше остальных 18 подобных "каминов", обнаруженных во дворце, и поэтому будет рассмотрено подробно (рис. 73, 5). В основании устройства прямоугольная вымостка, сложенная из двух слоев кирпичей; ее длина 1,6 м, ширина 0,7 м, высота 0,3 м. Над вымосткой ниша, сегментовидная в плане, ширина ее 0,7 м, высота 1,4 м, максимальное углубление в плоскость стены 17 см. До высоты 1 м края ниши поднимаются вертикально, затем переходят в двускатное завершение. Выемка покрыта несколькими слоями глиняной обмазки, которые, прокаляясь, приобретали фактуру керамики. С двух сторон ниша обрамлена глиняными лопатками, имевшими ширину 25 см и выступавшими на 14 см. Переход от фасадной плоскости этих "пилястров" к нише дан через два прямоугольных в сечении выступа (с гранями по 5-8 см). На высоте 1 м от широких боковых лопаток отходили под углом 40° налепные полосы, которые сходились над осью ниши, образуя подобие двускатного перекрытия (место соединения к моменту раскопок было уже размыто). С нижней стороны наклонных полос были даны налепные прямоугольные зубчики. Боковые лопатки поднимались по крайней мере до уровня завершения "фронтона". Вероятно, они соединялись расположенной над ним горизонтальной тягой. Высота декоративного портала вместе с вымосткой должна была достигать 2,2 м. Он был покрыт побелкой и расписан. Удалось отметить лишь красные линии, обрамляющие пилястры, и следы черной краски.

О живописи на стенах можно сказать следующее. На высоте около 2,2 м были отмечены черные геометрические орнаменты по красному фону. На южной стене это была полоса из сомкнутых колец, разделенных по диаметру горизонтальной линией; на западной стене - зигзагообразная линия. Видимо, это остатки бордюров, разделявших два яруса стенописи. Нижний ярус южной стены (судя по копии, выполненной в ¹/₉ натуральной величины) реконструируется так (рис. 73, 5). В большой нише, несомненно, было какое-то сюжетное изображение. Сохранившиеся черные и красноватые пятна допускают предположение, что это была женщина с длинными прядями волос. Нишу окаймляла широкая серая дуга с черной линией по контуру. По сторонам ниши такими же по цвету, но более низкими дугами были обрамлены два живописных панно. Под серыми полосами в них были еще белая и красная "арки" (на последней черным нанесено какое-то подобие остроконечных бутонов). С достаточной уверенностью можно полагать, что на каждом панно с некоторым уменьшением натуральной величины была изображена женская фигура: в левой "арке" довольно хорошо заметна характерная прическа. Фон изображения красноватый, по нему, видимо, были разбросаны цветы и листья. Тимпаны арок были закрашены красновато-оранжевым тоном и заполнены двумя сходящимися отрезками серых дугообразных линий. Какое завершение получали они, мы не знаем.

Несмотря на плохую сохранность, очень интересна роспись на западной стене, размещавшаяся южнее двери (рис. 73, 2). Три женские фигуры составляли единую группу, видимо выполненную необычайно экспрессивно для живописи Топрак-калы. Торсы женщин обнажены, волосы распущены. У крайней слева фигуры черная прядь пересечена каким-то красноватым предметом, более всего напоминающим лезвие ножа. Композиция размещена на розовато-оранжевом фоне и, видимо, замыкалась сверху уже упомянутой зигзагообразной линией, которая, к сожалению, не попала на имеющуюся копию. Трактовку сцены лучше предложить после рассмотрения всех росписей Южной группы помещений.

Помещение было заполнено довольно плотным глинистым завалом с обломками сырцовых кирпичей. На высоте около 1,5 м над полом в 0,6 м от западной стены найдена медная монета Канишки^*. На полу находок не было. В северо-западном углу близ современной поверхности отмечены остатки позднего культурного слоя (обломки керамики, угольки, кости).

^* (Вайнберг Б. И. Монеты древнего Хорезма. М.: Наука, 1971, табл. XXI, с. 177, № 9.)

Низкая (около 1,5 м) дверь в юго-восточном углу комнаты соединяла ее с помещением 79. Оно вытянуто с севера на юг, имея размеры 2,9×1,8 м. На стенах обмазка без следов росписи. В завале лишь несколько мелких фрагментов штукатурки с оранжевой краской. Близ западной стены в заполнении комнаты отмечено много обломков керамических труб и алебастра. На глубине 0,5 м от поверхности (высота сохранившихся стен 1,5-2 м) обнаружено незамкнутое бронзовое кольцо с парными завитками на концах.

Помещения 80 и 81. Два помещения расположены к югу от только что рассмотренных комнат и составляют блок, совершенно аналогичный по планировке и размерам. Поэтому мы лишь отметим, что "камин" в помещении 80 был довольно сильно разрушен, но стены сохранились на значительную высоту (от 2,5 до 2,9 м). Основное внимание будет уделено живописи, уцелевшей на них. Следы ее, по счастию, позволяют достоверно реконструировать основную схему декоративного убранства помещения (рис. 75).

Рис. 74. Помещение 80. Роспись на восточной стене (с элементами реконструкции), слева. Сохранившиеся на месте участки росписи тонированы. Внизу справа - дверь в помещение 81

Рис. 75. Помещение 80. Роспись на южной стене (с элементами реконструкции), справа. Сохранившиеся на месте участки росписи тонированы. Роспись, которая была в центральной нише, не сохранилась

Центр всей композиции - роспись в нише южной стены - не уцелел. Арку обрамляла дуга из двух красных полос, между которыми на черном фоне были помещены светлые круги. Они были размечены циркулем и имели диаметр 7 см. На участках, разделявших большие круги, были, как обычно, поставлены пары маленьких, диаметр которых 1,5 см. Такими же орнаментальными полосами образованы прямоугольные рамы для двух панно, располагавшихся по сторонам ниши. Ширина заключенного в них пространства 0,6 м, высота 1,8 м. До самого пола панно не опускались: под ними по всем стенам шла ограниченная черной полосой синяя панель высотою 0,3 м. Над прямоугольными рамами серыми полосами были обозначены фронтоны с красными тимпанами (возможно, в них была еще какая-то роспись).

Поверх центральной части арки были написаны углы двух рам, вплотную придвинутых друг к другу и снабженных соприкасающимися фронтонами. Возможно, остальная часть того, что должна была передавать роспись в панно, мыслилась расположенной позади композиции в нише.

В боковых рамах южной стены на розовато-оранжевом фоне в натуральную величину были изображены человеческие фигуры, обращенные в трехчетвертном повороте к центральной нише. Справа от ниши сохранилась нижняя часть ярко-красной одежды с голубоватой полосой посредине. Слева - темные пряди прически и отдельные пятна краски, показывающие, что облачение этого персонажа было черным.

По два панно находилось на боковых стенах комнаты. На западной уцелел лишь низ вертикальной полосы с кругами и около этого фрагмента рамы участок темно-красного платья. На противоположной стене довольно хорошо сохранились фронтоны и верхние части рам (рис. 74). В них были заключены две одинаковые стоящие женские фигуры, переданные в натуральную величину на желтовато-розовом фоне. Лучше сохранилось изображение в левой раме. Можно проследить обращенный вправо профиль, очерченный красной и черной линиями, черные глаз и бровь, обозначенные красным губы и линию скулы (?). Длинные волосы зачесаны за ухо и опускаются на спину. Торс дан в трехчетвертном повороте. Одежда красная (или розовая с красным рисунком). Перед грудью женщины находится какой-то красный предмет, имеющий округлые очертания. К нему прилегает обозначенная двойной черной линией палка или трубка с утолщением на конце. Две двойные линии поднимаются от красного пятна вверх. Подобные же линии заметны и перед лицом женщины в правой раме. Все следы росписи на восточной стене обрывались разрушением на уровне пояса изображенных персонажей. Представляется возможным, что это были музыкантши, играющие на волынке. К этому предположению мы вернемся чуть ниже, рассмотрев изображения, размещенные вне рам панно, на светлом поле, усыпанном красными лепестками.

Прежде всего отметим довольно большой красно-оранжевый диск, который находился над левым краем ниши на высоте 2,5 м. Следы симметрично расположенной и, очевидно, подобной же фигуры были заметны и над правым тимпаном арки. Наиболее вероятно предположение, что это были символы солнца и луны. В сходной позиции они обычны в митреумах с их арочными нишами-"гротами". С уверенностью подобные символы определяются в росписях на хорезмийских оссуариях. Наконец, отчетливое солярное изображение мы уже отметили в одном из помещений Южной группы. Правда, несколько настораживает лента около левого диска, который предпочтительнее рассматривать как изображение ночного светила из-за соседства с фигурой в черном. Может быть, эта деталь показывает, что и в верхнем ярусе роспись передавала реальные предметы^*. Тогда рассматриваемый круг лучше всего определить как бубен. Впрочем, осмысление этого изображения вполне могло быть двойным^**.

^* (Ср., однако: Скульптура и живопись древнего Пянджпкента. М.: Изд-во АН СССР, 1959, табл. XXII.)

^** (Как светило может рассматриваться бубен шамана. Примечательны строки Навои: "Арфу - солнце, бубен - месяц пусть возьмет соперник твой" (Навои А. Лирика. Ташкент: Гослитиздат УзССР, 1941, с. 57; Навои А. Соч. в 10 томах. Т. 3. Ташкент: Фан, 1968, с. 275).)

Левый тимпан арки заполняет роспись, передающая, по-видимому, струнный музыкальный "инструмент. Его длина около 90 см, диаметр круглого резонатора 40 см. Голубоватые кольца, возможно, изображают роспись на деке или какие-то (серебряные?) накладки на ней. Часть резонатора как бы срезана дугой арки, но несомненно домысливалась за ней. Широкий гриф проходит над верхней половиной резонатора и, как кажется, соединен с ним в центре посредством какой-то детали красного цвета. Гриф завершается массивной головкой, несколько напоминающей голову быка (впрочем, выступы, которые кажутся рогами, могут передавать просто колки). На грифе показаны три линии, возможно, таково было число струн. От головки отходит короткая черная линия. Трудно сказать, передает она какую-то деталь инструмента или же гвоздь, на котором он подвешен^*. Ниже рассматриваемого предмета - розовая полоса, очевидно лента, которой он украшен. Лучше лента различима справа от арки, но, к сожалению, основное изображение там не сохранилось.

^* (Ср.: Ростовцев М. И. Античная декоративная живопись на юге России. СПб., 1913, табл. XXVII, 5.)

В одной из своих последних работ Р. Л. Садоков показал, что уже древние среднеазиатские лютни могли использоваться по сути дела как смычковые инструменты^*. В этой связи возникает вопрос, не смычок ли "висит" рядом с рассматриваемым изображением, которое больше всего напоминает гиджак. Тремя тонкими линиями изображен узкий предмет длиной около полуметра. Одна из линий, более короткая, чем две другие, несколько отстоит от них и примыкает к короткому волнистому отрезку; не исключено, что так переданы ненатянутая волосяная струна смычка и его трость. Если наши догадки правильны, роспись из помещения 80 имеет большое значение для истории музыкальных инструментов.

^* (Садоков Р. Л. Древние среднеазиатские лютни с фрикционным способом звукоизвлечения. - В кн.: Этнография и археология Средней Азии. М.: Наука, 1979, с. 143-147. О гипотезе немецкого ученого В. Бахмана относительно среднеазиатского происхождения смычковых инструментов см. в кн.: Музыка народов Азии и Африки. М.: Сов. композитор, 1973, вып. 2, с. 349-373. К большому сожалению, материалы из помещения 80 оказались вне поля зрения Р. Л. Садокова. Мы же долгое время пытались найти рассматриваемым атрибутам иное, чем сейчас, истолкование. Ср. Рапопорт Ю. А. Музыкальные инструменты в настенных росписях Топрак-калы. - В кн.: Культурные взаимосвязи народов Средней Азии и Кавказа... М.: Наука, 1981, с. 130.)

Вернемся к росписи на восточной стене. Между углом комнаты и левым панно помещено изображение, долгое время не поддававшееся сколько-нибудь приемлемому осмыслению. Оно выглядит как часть мягко свисающего мешка с отходящим от него гофрированным отростком. Все это обозначено черным контуром и закрашено красноватым тоном. От отростка опускаются три черных линии, длина которых около 50 см. Пространство между ними не тонировано, что, очевидно, указывает на иной материал, чем у "мешка". Мне кажется, что перед нами изображение волынки. "Мешок" - ее мех, отросток - перевязанный патрубок для соединения с двумя басовыми трубками, которые и обозначены длинными черными линиями. Еще одна линия, короткая и чуть загнутая, может передавать игральную трубку. В своей сохранившейся части рассматриваемое изображение хорошо сопоставимо с наиболее распространенным типом волынок.

Что же касается предмета перед дамой на соседнем панно, то, видимо, это сходный музыкальный инструмент, но переданный в момент игры на нем, когда мех заполнен воздухом. Не исключено, впрочем, что показана разновидность волынки - губной орган ("шэн"), подобный изображенному на серебряном сосуде сасанидского времени из музея в Тегеране^*. Еще один предмет, размещенный между двумя рамами на восточной стене, почти неразличим. Сбоку его ограничивает какое-то подобие колонки. В нижней части от нее к середине предмета намечается скругление, переданное двумя линиями. Не исключено, что была изображена большая (около полуметра высотой) кифара.

^* (Ghirshman R. Argenterie d'un seigneur sassanide. - Ars Orientalis, 1957, v. 2, p. 77-82; idem. Iran. Parthes et Sassanides, pl. 257.)

О росписи на северной стене по сторонам "камина" ничего определенного сказать нельзя.

В юго-восточном углу помещения находился вход в маленькую комнату 81. Обращают внимание два обстоятельства: проход чрезвычайно низок (1,1 м), даже если учитывать возможность просадки плоского перекрытия; дверной проем приходится на место нижней четверти правого панно восточной стены. Если бы мы не знали (хотя бы по южной стене той же комнаты), что изобразительные мотивы могли прерываться архитектурными конструкциями, очень соблазнительным было такое предположение: вход-лаз был сразу замурован и покрыт штукатуркой, на которую легла роспись.

Наибольшая высота сохранившейся стены помещения 81 - 3,2 м. На стенах отмечена лишь грубая глиняная обмазка, насыщенная соломой. Лишь отдельные кусочки с росписью попадались в завале. Таким образом, и здесь остается открытым вопрос, были ли первоначально расписаны малые камеры блоков Южного комплекса. У южной стены комнаты отмечена кладка шириной в 1 кирпич и высотой в 3 кирпича (поверхности разрушены), в которую упирался дверной проем. Пол размыт. Следы кратковременного обитания были только на намывах, перестилающих слои завала. Хорошо сохранились кирпичи рухнувшего свода.

Сходная стратиграфия была зафиксирована и в помещении 80. Здесь, правда, отмечено несколько необгорелых костей на выкладке камина и черепки двух сосудов около нее. Посредине комнаты был положен кирпич, на поверхности которого остатки горения, рядом немного костей и обломки сосуда. Вероятно, эти находки связаны с периодом запустения. Они могут рассматриваться как скромные приношения в покинутое святилище.

Помещения 82-84. Эти три комнаты составляют не совсем обычный блок, который был связан с лоджией Зала с кругами (пом. 77а). Первая из них, как и остальные помещения, непосредственно соединяющиеся с двориком, имела арочную нишу и "камин" у противоположной ей стены (в данном случае - западной). Однако площадь рассматриваемого помещения примерно вдвое больше, чем у комнат 78, 80 и 85 - 24 м². Оно было некогда перекрыто сводом. Вертикальная поверхность стен местами сохранилась на 2,5 м, но роспись полностью разрушена и смыта. Исключение составлял великолепный фрагмент, несколько сползший с участка стены между "камином" и выходом в Зал с кругами (рис. 73, 2). Красочный слой и этой росписи в основном утрачен, до нас дошли следы двух прорисовок. Первая из них дана легкими красноватыми линиями. Это сделанный с большим мастерством предварительный набросок. Он был перекрыт очень тонким, просвечивающим слоем алебастрового грунта, по которому наносились раскраска и черный контур, пострадавший более всего. Как кажется, он почти точно повторял нижележащий красный рисунок, дополняя его некоторыми важными деталями, потом утраченными. Это отчасти объясняет, почему этому прекрасному изображению сразу не было дано предлагаемое здесь истолкование.

На розовом фоне в натуральную величину была изображена женская фигура, повернутая в три четверти вправо. В том же повороте, очевидно, была дана голова, которая не сохранилась. Снизу роспись ограничена черной горизонтальной полосой, проходящей примерно на 40 см ниже талии фигуры. Наряду со следами контура спины и бедер это указывает, что женщина была изображена сидящей. Видимо, она сидит на подогнутой правой ноге, а левая, согнутая в колене, выставлена вперед. Торс молодой женщины был обнажен или укрыт прозрачной тканью. Через локоть правой руки перекинут шарф. Кисти рук находятся на уровне пояса перед корпусом. Положение изящно прорисованных пальцев полностью соответствует тому, которое показано на известном изображении арфистки (см. рис. 81). Как оказалось, это не случайно. Некоторые детали превосходной копии росписи^* убеждают нас, что и в помещении 82 была изображена музыкантша. Однако ее инструмент относится к редкому и древнему типу больших угловых арф, и, соответственно, не вполне привычно для нас положение исполнителя по отношению к нему.

Над черной полосой заметен набросок, передающий трубу или сужающуюся к переднему концу палку. Эта деталь перехвачена несколькими поясками, в которых без особых сомнений можно видеть навязку струн. Перед фигурой уцелел участок энергично проведенной черной линии, продолжив которую мы получаем острый угол с трубообразной деталью и прямой угол - с горизонтальной черной полосой. Все это следы двух главных элементов угловой арфы - струнодержателя и резонатора. Скорее всего перед арфисткой была вертикальная колонка струнодержателя, а резонатор лежал на земле^*. Следует заметить, что угол между горизонтальной панелью и нижней деталью арфы был закрашен красной краской и ограничен вертикальной линией. Вероятно, так передана не подставка, а часть самого резонатора. Сохранилось лишь два-три мазка, которые можно отнести к струнам. Это, видимо, объясняется тем, что мастер, делавший красный набросок, не тратил времени на эту простую деталь, а черная прорисовка, как сказано, почти бесследно утрачена. Однако, реконструируя направление струн по их уцелевшим обозначениям, мы получаем полное соответствие расположению пальцев. Примечательно, что фигура арфистки, располагавшаяся рядом с "камином", изображена отвернувшейся от него. Это показывает, что композиционным центром всей стенописи комнаты была арочная ниша; возможно, именно в честь изображения, находившегося в ней, возжигался жертвенник на вымостке перед порталом, порой раздавалась музыка, постоянно и беззвучно играли музыканты, запечатленные на стенах.

^* (Ср. подобное взаиморасположение струнодержателя и резонатора у некоторых ассирийских и сасанидских арф (Assirische Palastreliefs. Praha: Artia, o, d., tabl. 98; Ghirshman R. Iran. Parthes et Sassanides, fig. 236, 270).)

Помещение было заполнено тяжелым завалом свода и верхней части стен. В нем попадалось много обломков обожженного кирпича, алебастра и керамических труб. Видимо, это рухнул участок составной трубы в северо-западной части комнаты.

Очень интересен рисунок, неожиданно обнаруженный на одной из стандартных труб. Не слишком умело, но выразительно черной краской показана мужская фигура в профиль влево. Голова крупная, со скошенным лбом и уплощенным затылком. Человек одет в низко подпоясанный кафтан. Изображение заключено в двойную прямоугольную (19×9 см) рамку с арочкой наверху. В этой детали несомненно сказывается подражание тем торжественным панно, которыми украшались стены дворцовых помещений. Создается впечатление, что один из работников, сооружавших дренаж, изобразил в карикатурном виде какого-то напыщенного своего начальника. Особенно забавна фигурка, которая дана с сильным искажением пропорций.

В кладку северной стены комнаты при строительстве была введена панель из обожженных кирпичей на алебастровом растворе. Позднее к западной стене была приложена кладка из сырца и заложена ниша в восточной стене.

Комната 83 по своему расположению соответствует вторым камерам в остальных блоках Южного комплекса, но значительно длиннее их (6,1×1,4 м). Особенностью этой камеры является также арочная ниша в восточной стене. Ширина ее 2,25 м, высота 2 м, глубина 0,8 м. Дно ниши на 12 см приподнято над полом. Стены помещения в юго-восточном углу сохранились на высоту 5,8 м. Пол был образован двумя слоями глиняной плотной обмазки (по 10 см). Никаких следов обитания на нем не было. На северной и восточной стенах отмечена хорошая глиняная штукатурка без малейших следов росписи. Ниша в восточной стене была заложена. Сырцовой кладкой закрыт со стороны комнаты и дверной проем с арочным перекрытием; сверху закладка была разрушена. На полу лежали кирпичи рухнувшего или срубленного свода. Поверх них на 3 м помещение, очевидно преднамеренно, было забито плотной однородной глиной. Выше до 5,2 м шел глиняный завал с обломками обожженных кирпичей. Его перекрывали намывы со следами обитания. Вполне возможно, что от использования помещения 83 отказались очень рано в связи с пристройкой Южного массива. Не исключено, что над заложенной комнатой был устроен подъем на верхнюю площадку "башни".

Помещение 84 - третья комната в рассматриваемом своеобразном блоке. Площадь ее около 10 м². Свод частично сохранился на месте. Его пята отмечена на западной и восточной стенах на высоте 2,5 м от пола. Над пятой дуга свода прослеживалась около южной стены еще на 2 м, причем замковый участок был разрушен. Таким образом, высота помещения приближалась к 5 м.

У западной стены зафиксированы остатки неглубокой округленной в плане ниши с массивными обрамляющими выступами. Все это было сильно разрушено, но, видимо, и первоначально несколько отличалось от обычных "каминов". Ширина ниши 80 см, глубина 25 см. Выступает обрамление на 40 см, причем стороны его, прилегающие к нише, прямые а наружные раскрепованы. Ширина каждой лопатки 85 см. Неясно, была ли перед нишей обычная открытая вымостка (на схематическом чертеже показана пунктиром лишь прямая линия, соединяющая выступы обрамления). Необычно, что в полевом дневнике не отмечена опаленность ниши. В комнате не обнаружена арка, обычно противолежащая "камину", но это может объясняться сильным разрушением восточной стены^*.

^* (Может быть, "камин" в комнате 84 и ниша в комнате 83 составляли обычную для Южного комплекса пару культовых конструкций, по какой-то причине разнесенных по разным помещениям блока.)

При расчистке северо-восточного угла помещения встречена керамическая труба, стоявшая вертикально и заглубленная в верхнюю часть стены. Это единственный отрезок составной трубы, уцелевший на месте во внутренних помещениях. Несколько ниже будет сказано о сходной по конструкции водоотводной системе у края дворца. В рассматриваемом же случае есть основание усомниться, что здесь был водоотвод. Под трубой был значительный участок разрушения, но внизу, где примерно на метр кирпичи сохранились хорошо, никаких следов ее не оказалось (хотя, казалось бы, водосток должен был уйти в глубь платформы). Это наводит на мысль, что в некоторых случаях керамические трубы могли составлять вентиляционные каналы, дымоходы и т. п.^*

^* (Не исключено, что подобные устройства имели какую-то связь с культом, обеспечивая связь помещения с внешним миром. Через них запахи жертвоприношений устремлялись к небесам. Как известно, "внимание" богов и духов особенно часто стремились привлечь именно запахами, иногда приятными или аппетитными, порой крайне резкими. Вот состав смеси, сжигаемой парсами в честь Митры: жир, шерсть, обрезки рогов, ароматические травы. Возможны также сопоставления с отверстиями (не функциональными) в костехранилищах-оссуариях.)

По низу южной стены комнаты и в дверном проеме шла панель из обожженных кирпичей.

Помещение было расписано, но на стенах уцелели лишь участки алебастрового грунта, а в завале - очень мелкие фрагменты с обычной гаммой красок.

Отмечены следы деревянных подпорок, поставленных под осевшее перекрытие двери.

Помещения 85-87. Первая из трех комнат имеет обычные размеры (12 м²) и устройство. Пяты свода, отмеченные на восточной и западной стенах, находились на высоте 2,8 м от пола. Кирпичи свода, имевшие наклон к южной стене, сохранились в кладке на двух участках - в юго-восточном и юго-западном углах комнаты. Южная стена уцелела на высоту 3,4 м, северная - 3 м. Посредине восточной стены была перекрытая аркой ниша, имевшая высоту и ширину 2 м при глубине 0,6 м. Напротив в западной стене - очажная ниша с вымосткой перед ней. Размеры последней 1,5×0,7×0,3 м. Ниша углублена в стену на 10 см, ширина ее 0,75 м, высота над вымосткой 1,65 м. Устройство декоративного портала, обрамлявшего нишу, было таким же, как в помещении 78 (включая двускатное перекрытие), но сохранность его хуже.

Стены комнаты были покрыты росписью. Схема ее компановки нам уже знакома: внизу голубая панель с черной отбивкой, над ней парные панно по сторонам "камина" и арочной ниши, а также, видимо, на торцовых стенах (следы двух рам отмечены на северной стене). Выше панно (с уровня 2,3 м) проходил черный фриз шириною не менее полуметра. Роспись по этой полосе сохранилась на небольшом участке северной стены; это был фестон (или часть круга), образованный цепочкой небольших красных дисков. Об оформлении свода и торцовых стен выше фриза мы ничего не знаем.

Обрамление панно (сохранились лишь вертикальные отрезки) было образовано двумя красными линиями и голубой полосой на белом фоне между ними; по оси рамы проходила синяя линия. Арочная ниша также была обведена декоративной полосой. По ее внутренней дуге на белом фоне располагались красные кружки, на внешней дуге, ограниченной красной и синей линиями, были нанесены красные и черные скобочки, видимо создававшие иллюзию витого жгута.

Помещение 85 - единственное во дворце, где в большой арочной нише роспись уцелела настолько, что можно высказать определенные соображения относительно ее содержания. В левой стороне композиции в натуральную величину дана женская фигура. Она обернута почти в профиль вправо и одета в длинное черное платье с красной вертикальной полосой посредине и такой же каймой по подолу. Любопытно, что шлейф платья переходил на боковую стенку ниши, покрытую красным тоном. Похоже, что женщина была передана в движении, с руками, протянутыми вперед или вверх. Низ фигуры (сохранившейся примерно по грудь) пересекает широкую красно-оранжевую полосу, очевидно передающую какое-то возвышение, перед которым находится женщина (рис. 76).

Рис. 76. Таблица IV. Помещение 85. Роспись восточной стены (с элементами реконструкции). Левее арки в пунктирной отбивке помещено изображение с западной стены

На возвышении стоит большой, во всю ширину ниши предмет, контуры которого показаны черными линиями. Позади фигуры в черном виден скругленный конец этого изделия, высота его здесь 40 см. С противоположной стороны она больше - до 70 см. Хотя верхний контур значительно разрушен, достаточно ясно, что изображен предмет, имеющий плоское дно и наклонную поверхность, которая опускаясь от правого уплощенного торца, переходит в округлую стенку слева. Таким образом, перед нами нечто, весьма напоминающее саркофаг. Ряд деталей росписи убеждает нас, что в нише действительно был изображен саркофаг "туфлеобразной" формы^*, характерной для керамических парфянских гробов, находимых главным образом в Двуречье. В их головной части сверху делали большое отверстие, которое закрывали крышкой. Контур такого отверстия хорошо заметен на росписи. Стенки туфлеобразных саркофагов часто бывают украшены рельефными полосами, между которыми размещаются различные изображения и орнаменты. Декоративное значение имели, очевидно, и красные полосы, опоясывающие в нескольких местах предмет на рассматриваемой композиции. Придав им известное искривление у края, художник показал близкую к конической форму гроба. Его стенки окрашены в белый цвет. По этому фону нанесен излюбленный хорезмийскими художниками мотив лепестков розы^**. На гроб наброшена белая ткань, отделанная по краю рюшами и покрытая цветочным орнаментом (в шахматном порядке размещены розетты и красные "тюльпаны"). Складки на ткани показывают, что покров резко сдвинут и поэтому открылось отверстие в саркофаге. Можно думать, что композиция передавала какую-то достаточно динамичную сцену, связанную с открытием гроба, может быть, эпизод мифа осирического плана, повествующий об исчезновении священных останков.

^* (Slipper-shaped, pantoffelsarge. Подробнее см.: Рапопорт Ю. А. Из истории религии..., с. 16, 95. Там же литература вопроса.)

^** (Вне зависимости от трактовки сцены следует предположить, что художник передал известный ему тип саркофага. Можно думать, что это было большое керамическое изделие. Глиняный гроб с богатым захоронением fдействительно найден в Хорезме (см.: Ягодин В. Н., Ходжайов Т. К. Некрополь древнего Миздахкана. Ташкент: ФАН, 1970, с. 57-59). Ряд хорезмийских оссуариев подражает форме туфлеобразных саркофагов (Рапопорт Ю. А. Из истории религии..., с. 95). Известны керамические костехранилища, покрытые алебастровой обмазкой, на которой была дана роспись.)

На росписи, расположенной справа от арочной ниши, была изображена женщина в голубом платье с красной отделкой по вороту и средней линии. В ушах серьги с подвесками, на груди и шее два ряда бус. Перед женщиной хорошо заметен наклоненный черный сосуд с шаровидным туловом и высокой узкой шейкой. Нижняя часть росписи разрушена. Поскольку голова находится на высоте 1,2 м от нижней панели, возможно, что женщина была изображена сидящей. Это тем более вероятно, что фигура сдвинута к краю панно.

Живопись слева от арки почти не сохранилась. Однако и здесь зафиксировано изображение сосуда, правда иного типа, чем справа. Он имел форму греческого кофона. Эти плоскодонные чашки с невысокими выпуклыми стенками, верхние края которых сильно загибались внутрь сосуда, служили светильниками или вместилищами краски при работе живописца.

На западной стене комнаты левее "камина" находилось панно с женским изображением, которое неоднократно воспроизводилось, иногда под названием "червонная дама"^*, что обусловлено мотивом лепестков-сердечек, заполнявших розовато-оранжевый фон. Голова показана в профиль вправо (рис. 77). Черные волосы, нависающие надо лбом, были перехвачены повязкой. Видна большая серьга с подвесками. На женщине, корпус которой повернут в три четверти, белое платье, необычайно богато отделанное красной вышивкой. Сохранившаяся верхняя часть правой руки опущена. Кисть левой руки поднята к правому плечу. Между большим и указательным пальцами пропущена нить. Один конец ее уходит вниз, другой тянется к какому-то предмету, показанному перед женщиной на уровне ее левого плеча. Эта деталь росписи сохранилась плохо; видимо, это был неправильный овал, как бы насаженный на стержень снизу. "Овал" пересечен несколькими красными и черными штрихами, такими же, как нити. Весьма вероятно, что это пучок пряжи на поддержке (гребне, лопате), из которого вытягиваются волокна или ровница. Хорошо показан обычный прием их предварительного ссучивания левой рукой. На правой руке при этом должно висеть веретено. Однако возможно, что нить на росписи оборвана: как будто заметен ее конец с тремя разошедшимися волоконцами. Как бы то ни было, трудно сомневаться, что мы видим изображение пряхи. Ее появление в стенописи, имевшей в своем фокусе саркофаг, хорошо объяснимо, если вспомнить о Мойрах, которые пряли и перерезали нить жизни. Весьма вероятно, что справа от алтаря-"камина" восседала вторая из владычиц человеческой судьбы, но здесь стена разрушена^**. Следует добавить, что в верованиях хорезмийцев мог существовать образ пряхи - вершительницы судьбы, независимый от эллинистической традиции^***.

^* (На цветном рис. 76 эта роспись помещена (в пунктирной отбивке) левее арки, т. е. на месте панно, от которого сохранилось лишь изображение кофона. Мы пошли на это, чтобы, не увеличивая число цветных иллюстраций, воспроизвести роспись. Кроме того, так лучше можно показать принцип построения стенописи.)

^** (Как известно, наряду с образами трех небесных прях достаточно распространены (особенно в погребальной символике) представления о паре таких богинь. Платон рисует их сидящими на высоких стульях, в белых одеждах, с венками на голове. Они поют под музыку небесных сфер.)

^*** (См.: Литвинский Б. А. Семантика древних верований и обрядов памирцев. - В кн.: Средняя Азия и ее соседи в древности и средневековье. (История и культура). М.: Наука, 1981, с. 116. О двух богинях нижнего мира, прядущих нить жизни хеттского царя, см.: Ардзинба В. Г. Ритуалы и мифы древней Анатолии. М.: Наука, 1982, с. 88, 107, 212.)

Рис. 77. Женщина с нитью ('пряха'). Роспись на западной стене помещения 85

На хорошо сохранившемся полу помещения 85 культурного слоя не было. Заполнение до уровня 1,5 м от пола составлял завал свода и стен. Над ним был слой намыва, достигавший полуметровой толщины. По намыву отмечены следы позднего обитания. Выше чередовались завалы и наносы.

Помещение 86 - маленький тамбур между двумя комнатами блока. Он был перекрыт сводом, пята которого находилась на высоте 3,5 м (на южной и северной стенах), а замок - на высоте 4,1 м. Стены сильно разрушены, на них прослеживались слабые следы росписи. На 2,5 м помещение заполнял слоистый глинисто-песчаный намыв, поверх которого лег рухнувший свод. В намывных слоях в разном уровне были обнаружены обломки человеческого черепа и несколько длинных костей. Все это, несомненно, остатки разрушенного захоронения, первоначальное местонахождение которого, к сожалению, определить не удалось. Внутри сводчатого дверного проема между помещениями 86 и 87 (высота его 1,5 м) было обнаружено днище хума.

Помещение 87 имеет длину 7,2 м при ширине 1,5 м. Сильно размытые стены сохранились на высоту до 4 м. Пята свода отмечена на высоте 3,3 м. Пол был размыт, и никакого археологического материала на нем не обнаружено. Значительная часть помещения в какой-то момент была отгорожена массивной кладкой, сохранившейся на высоту 0,7 м. Толщина перегородки, в которой нет прохода, - 1,6 м. Назначение ее неясно. Не исключено, что так было изолировано захоронение, остатки которого найдены в соседнем тамбуре.

Что же такое Южная группа помещений? С. П. Толстов условно называл ее "комплекс гарема". Очень многое свидетельствовало в пользу такой трактовки: удаленность от входа и почти полная изоляция от остальной части дворца; однотипность небольших блоков, группирующихся вдоль коридора и вокруг внутреннего дворика; очажные ниши в комнатах и, наконец, образы молодых женщин на их стенах.

По-новому взглянуть на Южный комплекс заставило изображение саркофага в комнате 85. Следует сказать, что "опознание" его на копии росписи нас отнюдь не обрадовало. В первом варианте этой книги была даже сделана попытка, не отказываясь от прежней трактовки, так объяснить появление в гареме столь неподходящего сюжета: блок комнат 85-87 принадлежал вдовствующей царице, которая сей мрачной картиной демонстрировала готовность последовать за умершим. Натянутость такого предположения очевидна.

За одним упрямым фактом появились другие. Три полуобнаженные женщины в стенописи комнаты 78 могли быть приняты, допустим, за танцовщиц. Но их не принято на Востоке изображать с распущенными волосами, к тому же одна из женщин, очевидно, отрезает ножом свою прядь. Это достаточно известное проявление скорби, отраженное, в частности, в знаменитой сцене оплакивания из Пенджикента. Плакальщицы - очень древний и распространенный сюжет в культовой живописи, и фигуры их как нельзя более уместны близ саркофага.

Музыка могла звучать и в гареме и в святилищах. Но один из изображенных инструментов - кимвалы - характерный атрибут экстатических культов, всегда тесно связанных с образами умирающих и воскресающих божеств. Лишь в позднем Риме кимвалы пришли от мистов к актерам.

Взятое само по себе изображение женщины с наклоненным узкогорлым сосудом вполне могло относиться к гаремному быту. Рядом с саркофагом оно, естественно, приобретает культовый смысл: это жертвенное возлияние. Светильник ("кофон") также легко находит объяснение в культе умерших. Мы уже упомянули о Мойрах в связи с образом пряхи.

Наконец, слишком значительными для росписи гарема кажутся символы небесных светил.

Особенно важное значение для рассматриваемого вопроса имеет трактовка очажных ниш. Вполне очевидно, что в зимние дни (в Хорезме они достаточно суровы) жилые комнаты должны были обогреваться. Можно допустить поэтому, что интересующие нас вымостки предназначались для установки жаровен с углями (интенсивное и длительное горение непосредственно на кирпичах в данном случае исключено). Тогда жаровни приходилось поднимать на высоту многоэтажного дома, поскольку ничего похожего на место получения жара во дворце нет, да, пожалуй, и быть не могло.

Но дело даже не в этом. Еще во время раскопок дворца в некоторых полевых дневниках рассматриваемые устройства называли алтарями. В связи с соответствующими материалами из Пенджикента В. Л. Воронина предположила, что и на Топрак-кале были обнаружены пристенные алтари^*. Подобным же образом мы определяли кирпичные выкладки перед нишами во дворце Калалы-гыра 1 (V-IV вв. до н. э.)^** и в здании на Гяур-кале (около рубежа н. э.)^***. Есть все основания поставить топраккалинские "камины" в тот же ряд, и тогда наметится определенная тенденция в развитии хорезмских алтарей этого типа: подиум для вместилища огня делается ниже, а ниша получает весьма разработанное архитектурное обрамление. Действительно, высота подиума на Калалы-гыре 1 - около метра, ниша над ним, видимо, мало отличалась от углублений для живописных панно в том же святилище^****; выкладка на Гяур-кале имеет высоту 0,6 м, перспективная ниша получила выступающее из плоскости стены обрамление; на Топрак-кале мы видим большой декоративный портал, перед которым вымостка выглядит как невысокая ступень. Повторим, что высота "порталов" в небольших помещениях Южной группы была не менее 2,3 м (т. е. больше, чем у двери современной комнаты), а в залах 26 и 29 (при сохранении тех же пропорций) могла достигать 3,0-3,5 м. Трудно думать, что так внушительно оформлялось место для отопительной жаровни. Итак, многое свидетельствует, что "камины" высокого дворца Топрак-калы - это алтари или, если говорить точно, места установки каких-то переносных очагов с огнями, возжигавшимися в честь богов или духов и, вероятно, для жертвоприношений им.

^* (Воронина В. Л. Архитектура древнего Пенджнкента. - МИА, 1964, № 124, с. 71. Ср. также: Ставиский Б. Я. Кушанская Бактрия. М.: Наука, 1977, с. 196-198; РаспоповаВ. И. Помещения с очагом-алтарем в древнем Пенджикенте. - В кн.: Культурные взаимосвязи народов Средней Азии и Кавказа..., с. 132.)

^** (Рапопорт Ю. А., Лапирое-Скобло М. С. Раскопки дворцового здания..., с. 147. Высокая ступенчатая выкладка у восточной стены помещения 8 очень похожа на каменный подиум для священного огня в целле храма в Персеполе (Ср. Herzfeld Е. Iran in the Ancient East. L., 1941, tabl. 85). См. Рапопорт Ю. А. Комната с алтарем во дворце на городище Калилы-гыр I. - В кн.: Археология и нумизматика Средней Азии. Душанбе (в печати).)

^*** (Рапопорт Ю. А., Трудновская С. А. Городище Гяур-кала, с. 328, рис. 8. Предложенную в этой статье датировку памятника, очевидно, следует удревнить (ср.: Пугаченкова Г. А., Ремпель Л. И. История искусства Узбекистана, с. 67).)

^**** (Все ниши в помещении 8 были сильно разрушены, а ниша-экран к тому же пробита позднейшим оссуарным захоронением. С достаточной уверенностью можно реконструировать лишь так называемый перспективный тип ниш.)

Рассмотренные нами росписи указывают на связь культа с представлениями о смерти и воскрешении. Не исключено, что Южная группа помещений предназначалась для цикла каких-то мистериальных обрядов. Однако легче всего объяснить устройство и большое число однотипных маленьких святилищ, исходя из предположения, что они предназначались для заупокойного культа нескольких царей Хорезма.

Очень заманчиво было бы считать четыре блока с лестницами жилищами жрецов или жриц четырех святилищ, объединенных Залом с кругами. Однако легче объяснить наличие лестницы в святилище (например, многочисленными свидетельствами о жертвоприношениях и молениях на крышах, чем одинаковое устройство жилья и "часовни". Приходится в таком случае констатировать, что в Южной группе десять святилищ и столько же алтарей. Число это не сакральное. Связать его с какой-нибудь определенной группой божеств зороастрийского пантеона или календарем нам не удалось.

Некоторые наблюдения, отмеченные выше, даже можно истолковать в пользу мнения, что в узких сводчатых камерах некогда находились сами захоронения. Но более вероятным представляется другое предположение.

Учреждение и поддержание "огней" в честь умерших, совершение в течение длительного времени многих заупокойных обрядов (в том числе связанных с огнем) - все это четко фиксируется и старыми текстами, и этнографическими наблюдениями среди современных зороастрийцев^*. Их весьма скромные храмы, следуя традиции, уходящей в глубь веков, имеют, как правило, два помещения. В одном из них (adurian), темном и удаленном от входа, хранят тлеющий в сосуде священный огонь; во второе выносят отпочкованное от него пламя, чтобы на время разжечь его на алтаре и совершить жертвоприношение (иногда умершим)^**. Именно подобные две функции, как кажется, могли иметь сдвоенные помещения в святилищах топраккалинского дворца^***.

^* (Воусе М. The Pious Foundations of the Zoroastrians. - BSOAS, L., 1968, v. 30, pt. 2, p. 52; Gropp G. Die Funktion der Feuertemples der Zoroastrier. - Archeologische Mitteilungen aus Iran, n. F, 1969, Bd. 2, S. 149.)

^** (Воусе M. Atas-zohr and Ab-zohr. - Journal of the Royal Asiatic Society, 1966, pt. 3-4, p. 100-118.)

^*** (Ср.: Вишневская О. А., Рапопорт Ю. А. Следы почитания огня в средневековом хорезмском городе. - В кн.: Этнография и археология Средней Азии. М.: Наука, 1979, с. 105 и сл.)

Комната для жертвоприношений у современных огнепоклонников имеет два названия: mihrab и dare mehr^*. Последний из этих терминов Г. Гропп переводит как "дом Митры" (Haus des Mithra)^**, возможен перевод "врата Митры". Не исключено, что археологические материалы проливают определенный свет на происхождение и взаимосвязь обоих названий. В какой-то мере и они в свою очередь подкрепляют предложенную нами трактовку помещений с пристенными алтарями. Их форма допускает сравнение с так называемыми "воротами бога" - священными нишами, известными у народов Переднего Востока с глубокой древности^***. Весьма возможно, что у среднеазиатских зороастрийцев огонь на алтаре перед порталом рассматривался как божество, явившееся из своих врат. Тогда святилища, подобные рассмотренным, могли носить название "двери Митры", которое и было сохранено в храмах зардошти, где алтарей-"ворот" теперь нет.

^*** (Пиотровский Б. Б. Ванское царство. М.: Изд-во вост. лит., 1959, с. 208, 221-225. Наиболее известная "дверь бога" в скале около Вана имеет этнографическое название "дверь Мхера" (т. е. Митры).)

Уже было высказано мение, что пристенные алтари, целая серия которых обнаружена раскопками в Средней Азии, послужили прототипом мусульманских михрабов^*. Обычай ставить перед ними зажженные светильники также связывают с заимствованием зороастрийской традиции^**. Может быть, и само слово "михраб", этимология которого до сих пор вызывает споры, как и его синоним у современных огнепоклонников dare mehr, восходит к имени великого иранского божества.

^* (Воронина В. Л. Архитектура древнего Пенджнкента, с. 72.)

^** (Петрушевский И. П. Ислам в Иране в VII-XV вв. Л.: Изд-во ЛГУ, 1966, с. 88.)

И в заключение еще одно соображение. Если для пристенных алтарей мы находим в хорезмийских материалах древние корни, то для противолежащих арочных ниш их пока нет. Содержание росписей в рассмотренных святилищах указывает на какую-то их связь с мистериальными культами, возможно уже подвергшимися обработке в античном Средиземноморье. Поэтому не исключено, что арочные ниши не только формально сопоставимы с "гротами" митреумов.