Первый губернский архитектор Я. А. Ананьин

Неизвестный художник написал портрет Якова Ананьевича Ананьина на фоне последнего его детища - колокольни Борисоглебского монастыря в Торжке (1803-1804)^*. Тогда Я. А. Ананьину шел 64-й год, за плечами остался многотрудный жизненный путь от мальчика-подносчика на строительстве до признанного зодчего, надворного советника и "кавалера", награжденного чинами за честный труд, за талант и организаторскую сметку.

^* (Балдина О. А. От Валдая до Старицы. - М., 1968, с. 45-47.)

Пора зрелости и творческого расцвета Я. А. Ананьина падает на время пребывания в Нижнем Новгороде, но становление его как архитектора прошло в Петербурге под влиянием выдающихся русских зодчих В. В. Растрелли, А. Ф. Кокоринова и И. Е. Старова.

Новая столица С.-Петербург строилась "с великим поспешанием". Каждый метр суши на болотистых берегах Невы отвоевывался титаническим трудом, а чаще жизнями тысяч работных, согнанных сюда из разных городов России. Наиболее почитаемыми среди строителей были каменщики, плотники, кузнецы, но все одинаково ютились огромными артелями в сырых землянках, где все делалось как в казармах по свистку унтер-надсмотрщика: подъем с восходом солнца, выход на работы... и сон, когда гасла вечерняя заря.

В семье одного из строителей Петербурга в 1740 г. родился Яков Ананьин и уже с четырех лет был Зачислен в строительный отряд Конторы от строения царских домов и садов, сначала чтоб только подавать на рабочее место мастерам ковш воды, а затем стал и подручным. Воспитанный с ранних лет на стройке, мальчик, видимо, быстро приобрел мастерство каменщика-стенщика, так что зодчий В. В. Растрелли выделил его из среды сверстников и зачислил в свою архитекторскую команду^*.

^* (Учениками В. В. Растрелли были многие видные архитекторы России: А. Ф. Кокоринов, А. А. Квасов, Ю. М. Фельтен, А. В. Вист и др.)

Я. А. Ананьин. Портрет неизвестного художника нач. XIX в.

Обучение в ней состояло из уроков рисования, расчета нужных стройматериалов на кубическую сажень кладки, вычерчивания ордеров по атласам и копирования проектов учителя, на которых постигалась тайна "фасадического мастерства", но главным оставалась повседневная строительная практика. Сохранившийся рисунок Я. Ананьина 1755 г. одного из вариантов деревянного (третьего) Зимнего Дворца уже свидетельствовал о грамотности и свободном владении 15-летним архитекторским учеником техникой акварели и рисунка, что выявляло в нем незаурядные природные дарования, раз витые неустанным трудом и прилежанием^*.

^* (ГПБ РО, ф. 40, собрание архитектуры, д. 161.)

Своих учеников В. Растрелли использовал для постоянного надзора за точным следованием рисункам и планам, выданным от него старостам каменщиков, резчиков по камню и дереву, паркетчиков и позолотчиков, работавших на многих строившихся одновременно зданиях как в самой столице, так и в пригородах. Особой значение зодчий придавал созданию каменного Зимнего дворца (1754-1764), возводившегося, по словам самого В. Растрелли, "для единой славы всероссийской". На работы ежедневно сгонялось около 2000 каменщиков, плотников, кузнецов, и необходима была точная организация, чтоб с полной отдачей использовать их труд и талант, чтоб впоследствии дворец получил высокое звание "шедевра русской архитектуры середины XVIII столетия".

Роль Я. Ананьина на строительстве Зимнего дворца была оценена высоко, и незадолго до отъезда на лечение в Италию Растрелли ходатайствовал перед правительством о внеочередном повышении молодого архитектора в звание капитана, доказывая, что "Ананьин довольно им усмотрен как в рисовании чертежей, так и на практике достаточно знающим, и должность исправляет, и в поступках себя ведет добропорядочно, как честному и доброму человеку надлежит"^*.

^* (ЦГИА СССР, ф. 467, оп. 2 (73) 187), кн. 112, д. 11, л. 95.)

Это был необычайно стремительный взлет сына простого мастерового до признанного еще в юные годы архитектора - Ананьину тогда исполнилось всего 22 года.

Завершением работ в Зимнем дворце в 1764 г. закончился и период ученичества Якова Ананьева у выдающегося мастера русского барокко В. В. Растрелли. В том же году он был направлен на строительство огромного корпуса Академии трех знатнейших художеств к известным в России архитекторам А. Ф. Кокоринову и Ж.-Б. Валлен-Деламоту. В творчестве этих зодчих русская архитектура создала и утвердила новый стиль - классицизм с его рациональной простотой плана и сдержанной строгостью убранства фасадов, построенных на основе форм и приемов архитектуры высокого Возрождения.

Проект академического здания утвердили в 1765 г., и тогда же был заложен его фундамент. Проверка конструкций и архитектурной согласованности частей крупных строений в то время достигалась путем испытания их на уменьшенных в масштабах моделях. Под руководством А. Кокоринова Яков Ананьин со столяром Симоном Сервисом целый год строили огромную деревянную модель с заменяющимися частями фасада, чтоб опытным путем можно было бы найти лучший вариант его решения^*.

^* (Модель хранится в архитектурном музее Академии художеств в Ленинграде.)

Хотя здание еще только возводилось, занятия в Академии шли своим чередом в арендуемых помещениях, и А. Ф. Кокоринов как профессор архитектуры вынужден был постоянно отвлекаться к учебным и административным обязанностям^*, перепоручая каждодневный надзор за столь ответственным строительством архитектору-практику Я. А. Ананьину. В его обязанности входили проверка на качество строительных материалов, расчет конструкций отдельных частей здания, определение стоимости и принятие готовых работ от подрядчиков, изыскание возможных резервов экономии средств.

^* (С 1767 г. А. Ф. Кокоринов занимал должность адъюнкт-ректора, а с 1769 г. - ректора Академии трех знатнейших художеств.)

Фасад деревянного (третьего) Зимнего дворца в С.-Петербурге. 1755 г. Арх. В. В. Растрелли. Копия с чертежа 'архитектурии ученика' Якова Ананьина

Высоко оценивая творческий вклад Я. Ананьина в строительство здания Академии художеств, А. Кокоринов неоднократно сообщал в Контору от строения, "что он, Ананьин, как в теории, так и в практике довольно знающ... экзаменован им, Кокориновым, в главных пропорциях архитектурнова искусства и нужных частях для практики и оказал себя достойным"^*. На основании этого А. Ф. Кокоринов ходатайствовал о внеочередном чине и повышении жалованья молодому архитектору. Но его просьбы оставались без ответа.

^* (ЦГИА СССР, ф. 467, оп. 2 (73)187), кн. 112, д. 11, л. 95 об.)

Работы шли полным ходом, когда в январе 1771 г. правительство приняло решение: "Как ныне по Академии денежной казны недостаточно, потому февраля с 1-го числа производство академического дома остановить..."^*. Это было не только крушением заветной мечты А. Кокоринова^**, но и тяжелым ударом для Я. Ананьина, получившего отставку от дела, которому он отдал семь лет жизни.

^* (ЦГИА СССР, ф. 789, оп. 19, д. 1570, л. 76.)

^** (Через год А. Ф. Кокоринова не стало. Умер 10 марта 1772 г.)

Ананьин был вынужден вернуться в Контору от строения царских домов и садов, по ведомству которой в течение двух последующих лет работал в Ораниенбауме и в Москве, принимая участие в возведении огромного комплекса зданий Воспитательного дома. И вновь руководившие этими работами архитекторы свидетельствовали, что "он, Ананьин, в архитектуре хорошие знания имеет, а потому находился у показанных немалых строений и должность свою исправлял с прилежностию и к награждению чина достоин".

Однако новый асессорский чин (в ранге сухопутного майора) Яков Ананьин получить не успел, так как с начала лета 1773 г. личным указом Екатерины II был откомандирован на строительство в Богородицке и Бобриках под Тулой дворцовых усадеб графа Алексея Бобринского, проекты для которых были разработаны молодым профессором Академии художеств И. Е. Старовым.

Прибыв на место, Яков Ананьевич целиком отдался работе, и хотя в Богородицке ему предстояло осуществить чужой проект, но и в этом случае оставалась большая свобода действий и творческого поиска, так как строительная практика каждый день, каждый месяц ставила перед архитектором массу срочных вопросов, решать которые приходилось здесь же, сразу, без затяжных переписок с Петербургом. Кроме того, можно полагать, что именно Я. Ананьиным была осуществлена планировка Богородицка с ориентацией улиц на дворец (1778)^*.

^* (Шквариков В. А. Планировка городов России XVIII и начала XIX века. - М., 1939, с. 136-137.)

Каменные работы в богородицком дворце, церкви и службах практически были закончены осенью 1776 г., когда в усадьбу приехал известный в XVIII столетии планировщик парков и садов А. Т. Болотов. В своем дневнике Болотов зафиксировал не только завершающий этап строительства ансамбля, но и оставил интересное свидетельство о самом зодчем: "Наутрие... пришел я... осматривать строения, в которых по позднему уже осеннему времени никакой работы не производилось... Из дворца пришли мы в церковь, также уже покрытую и совсем почти отделанную. По осмотру же оной зашел я в комнаты архитектора, жившаго в другом конце дома управительскаго. И дабы показать ему, что и я в рассуждении строений не совсем незнающ, просил его показать мне планы и фасады. В миг они мне были все представлены не только оригинальные, но и все практические, и все желаемое мною по оным изъясняемо; а по всему тому увидел я, что архитектор сей был действительно ремесло свое совершенно разумеющий, а притом прилежной и рачительной человек..."^*.

^* (Русская старина, т. 3. СПб., 1872, с. 687-688.)

Богородицк. Дворец кн. А. Бобринского. 1771-1779 гг. Арх. И. Е. Старов, строитель Я. А. Ананьин. Фото Н. Филатова

На следующий год А. Болотов вновь приехал в Богородицк и не мог обнаружить в делах "никакого упущения или остановки", но летом 1779 г. в одном из флигелей строящегося в Бобриках дворца рухнул свод. И хотя надзор за строительством вел не Я. Ананьин, а его помощник Ф. Волков, гнев управляющего имением обрушился на зодчего. Державшийся со всеми с достоинством и даже с некоторым, по воспоминаниям современников, высокомерием (нельзя забывать, что происходил из семьи простого каменщика и потому в отношениях с придворными был сдержан), Ананьин не вынес незаслуженных упреков и подал в отставку. В это-то время он и получил приглашение занять должность губернского архитектора вновь учрежденного Нижегородского наместничества. Это не только освобождало Якова Ананьевича от обязательства перед дворцовыми ведомствами, но и давало полную возможность для самостоятельного архитектурного творчества, тем более что решение организационных вопросов было ему знакомо с ранних лет.

Несмотря на происшедшее в Бобриках, Екатерина II все же подписала наградной указ, посланный уже в Нижний Новгород: "Известно да ведомо да будет каждому, что мы Якова Ананьина, которой нам архитектором служил, за оказанную его к службе нашей ревность и прилежность в наши коллежские асессоры в ранге сухопутного майора 1779 года сентября 22 дня всемилостивейше пожаловали". Это послужило для Ананьина некоторой компенсацией "за моральные издержки" и еще более подняло в глазах чиновничества Нижегородского наместничества.

Была осень 1779 г., когда Я. А. Ананьин прибыл в Нижний Новгород. Хотя город отныне должен был стать "столицей" огромного наместничества, но невыгодно отличался от подобных губернских городов грязью улиц и запущенностью застройки, в которой преобладали деревянные дома, часто возведенные наспех, кое-как, с высокими заборами, выходящими на главные улицы, с разрывами между усадьбами, занятыми заросшими пустырями со следами пожаров, глубокими оврагами и топкими болотцами. Прямо в центре города, в заиленном крепостном рву можно было встретить пасшихся свиней и коров.

Как мы говорили выше, первый регулярный план Нижнего Новгорода был составлен еще в 1770 г., но в городе не было опытных строителей, которые могли бы его осуществить. Поэтому Я. Ананьин был встречен с великой радостью нижегородским генерал-губернатором А. А. Ступишиным, который изложил ему свои грандиозные замыслы. Предстояло строить каменные присутственные места, дома-дворцы для гражданского губернатора, вице-губернатора, генерал-губернатора, воинские казармы, полицейскую часть, казначейство. Срочно требовались проекты для возведения административных зданий в уездных городах и путевых дворцов для приезда на местника в Вятке, Пензе и Костроме, гостиных дворов для Нижнего Новгорода, Макарьева, почтовых станций и кабаков на столбовых дорогах и т. д.

Однако все это было лишь желанной мечтой, ибо вопрос упирался в отсутствие строительного материала. Кирпич в это время производили на продажу в Балахне и Лыскове, но, во-первых, в небольшом количестве, а, во-вторых, продавали его по дорогим ценам. Уже с первых дней приезда в Нижний Новгород Яков Ананьевич делал все возможное, чтоб наладить регулярную поставку кирпича и извести в город.

Вид на Нижний базар Нижнего Новгорода. На переднем плане корпуса гостиного двора, 1780-1784 гг. Фото М. Дмитриева

Зимой 1779-80 г. по всей округе неоднократно объявлялись торги на изготовление крупных партий кирпича для казенных каменных работ, но желающих взять поставку не нашлось. Тогда, чтоб ускорить реальное осуществление планов, нижегородскому купечеству предложили возвести за их счет на Нижнем посаде каменный гостиный двор с последующей сдачей каждому, в зависимости от денежного взноса, "в вечное и потомственное владение лавочных мест". Это было заветной мечтой местных купцов, ибо частые пожары в деревянной застройке Нижнего посада были действительно массовым бедствием. Тогда у всех на памяти еще был пожар Нижнего Новгорода 9 сентября 1778 г., когда выгорел весь торг с его лавками и амбарами, куда последними караванами судов для хранения в зиму были доставлены на многие тысячи рублей крупные партии соли, хлеба, рыбы и кож. На рапорт губернского правления о постигшем город несчастий сенат потребовал новый торговый комплекс строить каменным и не иначе "как по плану с лутчим порядком и прочностию".

Проект гостиного двора был закончен Я. Ананьиным к 6 мая 1780 г.^*, но прошел еще целый год, прежде чем смогли начаться сами строительные работы. Гостиный двор должен был стать первым каменным общественным комплексом зданий наместнической столицы и первой крупной самостоятельной проектной работой самого зодчего.

^* (ГАГО, ф. 2013, оп. 602, д. 1433, л. 1 об.)

Место для Каменных лавок было определено еще планом 1770 г., но Я. Ананьину предстояло не только увязать архитектуру запроектированных корпусов с рельефом, но и перепланировать весь прилегающий к кремлю Нижний посад, расположив здания гостиного двора по сторонам речки Почайны и благоустроив ее берега.

Два главных корпуса представляли собой вытянутые параллельно Волге здания, на фасаде которых отчетливо угадывалось назначение каждого этажа: цокольный, рустованный полуэтаж с арочными спусками в сводчатые подвалы служил местом хранения товаров, для лавок предназначались второй и третий этажи. Их окружали открытые галереи. Но если во втором этаже опорами сводов служили массивные пилоны с арочными перемычками, то третий представлял собой легкую ионическую колоннаду, чем-то напоминающую более позднюю по времени Камеронову галерею в Царском Селе (1783-1786).

С нагорной стороны к гостиным рядам примыкали одноэтажные складские корпуса, составлявшие с главными корпусами замкнутые дворы с въездами со стороны Почайны. Совсем иной облик имел третий корпус мучного ряда, расположенный ближе к Волге и рассчитанный для оптовой торговли хлебом. Был он более приземистым и имел по торцам широкие въезды для гужевого транспорта. Между корпусами гостиного двора Ананьиным была запроектирована широкая улица со съездами к реке.

Гостиный двор. 1780-1784 гг. Арх. Я. А. Ананьин. Фото М. Дмитриева

В архитектурном решении гостиного двора Я. Ананьин был верен классицизму. Вытянутая вдоль берега колоннада галерей должна была свидетельствовать о наступлении в истории города нового периода - времени преобразований, перемен и возрождения былой славы крупнейшего торгового центра Поволжья.

Мучной ряд гостиного двора. 1780-1784 гг. Арх. Я. А. Ананьин. Фото Н. Филатова

Занятый сверх всякой меры приготовлениями к летним работам 1780 г., Я. Ананьин был вынужден постоянно отвлекаться для составления как всегда спешных смет на ремонт каменных зданий монастырей. Зимой ему пришлось выехать в Вятку для составления проекта наместнического дворца, а по первому летнему пути - в Макарьев-Желтоводский монастырь, где в пожар 1779 г. выгорели келейные корпуса и требовалось к началу ярмарочного съезда гостей спешно отремонтировать трехэтажные архимандричьи покои.

С большим трудом начатые летом 1780 г. работы не дали желаемых результатов. Сказалась острая нехватка строительного материала. Желающих работать на казенных кирпичных заводах, несмотря на многократные объявления во всех городах наместничества, не нашлось, а явившиеся в казенную палату владельцы местных заводов объявили цену за каждую тысячу "по 6 рублев по 50 копеек"^*, что значительно превышало сметные расчеты и в конечном счете ставило под сомнение осуществление значительных по объему архитектурных замыслов. Поэтому главной заботой Я. Ананьина по-прежнему оставалось заведение в Нижнем Новгороде казенных кирпичных заводов, чтоб не зависеть от рынка, где при возросшем спросе резко подскочили цены на строительные материалы.

^* (ГАГО, ф. 4, оп. 1а, д. 536, л. 16.)

Инициатива архитектора сыграла с ним злую шутку. Апрельским указом 1781 г. избрание "к заведению кирпичных сараев удобнаго и способнаго места с соблюдением казенной пользы" было возложено лично на Я. Ананьина. Однако не зная ни традиционных мест выделки кирпича, ни расположения глинистых пластов в окрестностях города, архитектор не решался брать на себя столь ответственное и незнакомое ему дело, объясняя: "...Я в Нижнем жительство имею не в давнем времени, и при мне никаких казенных работ каменных не бывало, а хотя и были и есть, токмо партикулярный, и ко оным строениям всегда привозимой покупной кирпич в поставке бывает из дальних мест... избрать места не могу, да при том и не с кем... у меня не токмо кирпичнова мастера, ни же какова работнова человека в команде не имеется"^*.

^* (ГАГО, ф. 4, оп. 1а, д. 536, л. 32.)

Тем не менее ему пришлось все же выбирать место "на градских землях за Ковалихинским врагом". Осенью 1781 г. началась интенсивная заготовка глины и песка.

Прежде чем начать в кремле строительство комплекса административных зданий Яков Ананьевич провел значительную работу по перепланировке его территории, ранее сплошь застроенной деревянными домами с огородами и садами. Казне принадлежала только часть земли по откосу Часовой горы, где стоял деревянный дом правителя губернии и два корпуса губернской канцелярии. Перестроив их под временные квартиры чинов наместнического правления, Я. Ананьин разметил в центре кремля огромную парадную площадь, по сторонам которой и должны были вскоре встать административные корпуса. Все обывательские строения здесь были сломаны (остались только у крепостной стены), так же как и каменный собор бывшего Воскресенского монастыря (1647), который из-за ветхости уже не мог служить украшением кремля, да и нужды в нем более не было из-за резкого сокращения числа прихожан. Древний же Архангельский собор, памятник воинской славы Нижегородского ополчения 1612 г., был не только сохранен, но и включен в новый ансамбль, оказавшись в центре северной стороны площади.

Сквозным арочным проездом по центру запроектированных 4 корпусов плац-парад должен был быть связан с площадью перед Спасо-Преображенским собором и Ивановским съездом - единственной тогда транспортной магистралью, связывающей Верхний и Нижний посады. Тем самым осуществлялось объединение двух ранее самостоятельных кремлевских площадей в единый архитектурно-планировочный комплекс. Изменился и характер назначения застройки возле Спасского собора. Если ранее его окружение составляли многочисленные здания архиерейского дворца с консисторией, духовным приказом и тюрьмой, то теперь в отремонтированных зданиях расположились новые для города заведения: воспитательный дом, народное училище и, видимо, партикулярная больница.

К этому времени Яковом Ананьевичем были составлены проекты огромного корпуса присутственных мест, закладка которого состоялась летом 1782 г. Только в первый строительный сезон предполагалось уложить 1000000 штук кирпича, но казенные заводы такого количества дать не смогли, и зодчий предложил использовать на первых порах кирпич древних зданий, которые намечалось снести при перепланировке города. Именно тогда была разобрана часть наиболее ветхих зданий архиерейского дворца и предмостное укрепление (отводная стрельница) Дмитриевских ворот.

Завершением вчерне кладки гостиного двора, присутственных мест, поездками в Арзамас, Макарьев и выполнением многих других работ был наполнен 1783 г. 10 апреля 1784 г. генерал-губернатор И. М. Ребиндер издал наконец указ: "Гостиный двор каменной постройкою окончен, следовательно, не нахожу препятствия торгующим в лавках купцам... дабы они непременно к 1-му майя в тот новостроенный Гостиный двор все без остатка перешли"^*, в случае же непослушания и задержек грозил товары опечатать, а старые лавки все равно сломать, чтоб они не нарушали красоты торга.

^* (ГАГО, ф. 4, оп. 1а, д. 1495, л. 1.)

На следующий год был готов и корпус присутственных мест^* (ныне здание облисполкома). С конца сентября в новом здании начали усиленно топить печи, чтоб заблаговременно просушить стены и штукатурку, а 21 ноября 1785 г., после торжественного церемониала, чиновничество заняло обширные комнаты присутственных мест, объединенные со стороны двора двухэтажной крытой галереей, из которой можно было попасть в любой отдел канцелярий.

^* (ГАГО, ф. 4, оп. 1а, д. 1785, л. 1.)

Освобожденное от строительных лесов здание присутственных мест предстало перед нижегородцами величавым двухэтажным дворцом с вытянутым вдоль просторной площади фасадом (около 160 м). Центральная часть корпуса была отмечена высоким ступенчатым аттиком и двумя шестиколонными портиками сложного ордера по сторонам арочного проезда во двор. В аттиковой части были помещены часы, обрамленные резными белокаменными гирляндами. Крылья протяженного фасада, на концах его, зрительно закрепляли четырехпилястровые портики. Колонны и пилястры, объединяющие архитектурно оба этажа, были поставлены на невысокую цокольную часть.

Вдоль откоса Часовой горы к главному корпусу было пристроено двухэтажное крыло, центральная часть которого была также отмечена шестиколонным портиком с аттиком, а концы - четырехпилястровыми портиками. И хотя в решении убранства административных зданий тогда предписывалось применять ионический ордер, олицетворяющий "сдержанность мудрости и миролюбия", Яков Ананьевич здесь использовал сложный ордер, который был призван служить "украшением дворцов". Тем самым подчеркивался дворцовый, а не официальный характер вновь отстроенного здания.

На следующий 1786 г. были заложены фундаменты вице- губернаторского дворца, а рядом с ним со временем предполагалось возвести такой же корпус военно-губернаторского дома. Зодчий был в расцвете творческих сил. За шесть-семь лет он спроектировал и построил в Нижнем Новгороде столько, что другому архитектору этого с избытком хватило бы на целую жизнь. Я. А. Ананьин работал с великим поспешанием. Интенсивность, с которой приходилось работать из месяца в месяц, из года в год, не могли не сказаться на его здоровье. Я. А. Ананьина тяготила и среда, где царили казнокрадство, судебные дрязги и вражда нижегородского чиновничества, заботящегося только о личном обогащении за счет казны. В этой "душной" атмосфере он сошелся лишь с местным архиереем Дамаскиным (Д. Рудневым), волею судеб надевшим епископский клобук, но душой оставшимся ученым-исследователем^*.

^* (Д. Руднев (1737-1795) окончил в 1761 г. Московскую славяно-греко-латинскую академию, затем усовершенствовался в науках в Геттингентском университете, где опубликовал несколько работ по русской истории, в том числе и сокращенный вариант "Повести временных лет". По возвращении в 1773 г. в Россию сдал экзамены на звание профессора философии, истории и филологии. Собрал и издал в трех томах труды М. В. Ломоносова. Уже в бытность в Нижнем Новгороде стал составителем двухтомного словаря народов Поволжья: татар, чуваш, мордвы и марийцев.)

Памятью дружественным отношениям Дамаскина и Я. А. Ананьина остается деревянный дом епископа, фрагментарно сохраняющийся до сих пор в глубине двора дома № 10 по улице Ульянова. Это был один из усадебных домов, возведенных тогда во множестве Яковом Ананьевичем в городе. Тогда он стоял среди сада. На улицу выходила ограда с фигурной решеткой и флигель. Двухэтажная центральная часть дома была отмечена четырехколонным портиком сложного ордера; боковые же фасады имели более строгие ионические портики, чем подчеркивалось главенство основного фасада. Архитектура здания явно навеена столичными образцами и остается интересным примером жилой застройки города конца XVIII в.

Дом Дамаскина (Д. Руднева). Конец XVIII в. Арх. Я. А. Ананьин. С фиксационного чертежа 1842 г.

Осуществив значительные перепланировочные и строительные работы на территории кремля, Яков Ананьевич вскоре приступил к застройке главной на Верхнем посаде Благовещенской площади, определенной в контурах еще планом 1770 г. Здесь нужно было осуществить значительные по объему нивелировочные земляные работы: засыпать под стеной кремля крепостной ров и выровнять территорию площади. Серьезного ремонта требовали и кремлевские башни. Весной 1786 г. по всем уездам неоднократно объявлялись вызовы к поставке "потребных по архитекторской смете для починки городовой стены материалов желающих поставщиков и работных людей... кои бы оную починку всю из своих материалов взять смогли"^*. Спустя несколько лет ремонт был произведен на довольно значительную по тем временам сумму 26551 руб. 14 коп.

^* (ГАГО, ф. 4, оп. 1а, д. 2797, л. 1.)

Первым каменным строением на площади стала губернская почтовая контора, запроектированная по линии площади напротив кремля между Варварской (ныне ул. Фигнер) и Алексеевской (ныне ул. Дзержинского) улицами. Еще в 1783 г. из Московского почтамта были разосланы на места планы и фасады почтовых домов для губернских городов. Ранее почтовые тройки в Нижний Новгород с трактов России прибывали к ямской избе, располагавшейся в середине Ильинской улицы, недалеко от многолюдных ямских слобод. С учреждением же Нижегородского наместничества почтовую контору перевели ближе к административному центру, на площадь перед кремлем. Я. Ананьин дал свой вариант ее архитектурного решения. Контора представляла собой небольшое двухэтажное каменное здание с двумя флигелями по сторонам. Главный корпус имел небольшой ризалитный выступ. Окна и двери были забраны в характерные для русской архитектуры конца XVIII в. профильные рамки с замковыми камнями. Над дверью, по сторонам, располагались две овальные ниши для ночных светильников. Путники могли прибывать в любое время дня и ночи, поэтому внизу, на первом этаже находилось несколько небольших комнат с лежанками. Верхний этаж занимали приемная почтмейстера и его жилые апартаменты.

Вице-губернаторский дворец. 1785-1788 гг. Арх. Я. А. Ананьин. Фото Н. Филатова

К этому же времени относится закладка корпусов Приказа общественного призрения (позднее Главное народное училище, преобразованное в 1808 г. в гимназию), а по линии Варварской улицы возвели каменное здание аптеки Г. Х. Звениуса, закрепившее направление одной из улиц, отходящих от Дмитриевской башни кремля. Так началось реальное осуществление перестройки Нижнего Новгорода по регулярному плану 1782-1784 гг., разработанному при активном участии Я. Ананьина на основе плана города 1770 г.

Летом 1788 г. был отделан вице-губернаторский кремлевский дом, который почти зеркально повторил одно из крыльев присутственных мест. В центральной части здания должен был быть выполнен арочный проезд с двумя четырехколонными портиками сложного ордера по сторонам. Решение обращенного на площадь фасада этого дома, сохранившегося в первоначальном виде, позволяет высоко оценить творчество первого губернского архитектора: хорошо прорисованы элементы убранства, сгармонированы пропорции частей здания, не потерявшего привлекательности даже и при невыполненной его второй части.

Активно продолжая строительные работы в Нижнем Новгороде, Яков Ананьевич много строил и проектировал в городах наместничества: в Вятке - генерал-губернаторский дом, в Пензе - присутственные места, деревянные и каменные административные здания для уездных городов: дома для городничих, винные и соляные "магазейны", но особое место в этот период его творчества заняли проектные работы каменного здания гостиного двора для Макарьевской ярмарки.

Построенные в середине XVIII в. деревянные торговые корпуса Макарьева к 1783 г. пришли в окончательную ветхость. Губернские власти сообщали в сенат, что гостиный двор "более двух лет едва простоять может, ибо оной двор построен назад тому с третцеть лет, и каждый год от реки Волги вешнею водою поднимает его весь и внутри стоящим лавкам делает повреждение"^*, и просили отстроить его из камня, доказывая, что казна тем самым сможет не только сократить ежегодно отпускаемые на ремонт временных строений ярмарки суммы, но и увеличить полавочные сборы.

^* (ГАГО, ф. 4, оп. 1, д. 56, л. 74 об.)

Губернаторский дом на Б. Покровской ул. 1796 г. Арх. Я. А. Ананьин. С фасада XVIII в.

Планы и фасады гостиного двора для Макарьева было приказано разработать Я. Ананьину, причем сразу в двух вариантах: в один и два этажа. Гостиный двор в эскизе представлял собой величественное здание, и в 1784 г. нижегородский наместник И. М. Ребиндер торжественно поднес чертежи для утверждения Екатерине II, но она отвергла проект, найдя его слишком значительным и "в рассуждении тех трудностей и препятствий, что ежели построить таковой Гостиный двор, оный великой суммы стоить будет".

Я. Ананьину пришлось спешно разрабатывать новый проект уже деревянного одноэтажного гостиного двора, представляющего собой квадрат со стороной около 350 м и двенадцатью корпусами лавок внутри него.

Ежегодно Якову Ананьевичу приходилось строить в Нижнем множество каменных и деревянных домов и прежде всего для наместнического чиновничества. К 1796 г. были закончены дома вице-губернатора и гражданского губернатора на главной городской Б. Покровской улице. Вице-губернаторский (с начала XIX в. военно-губернаторский) дом, хотя и был деревянным, но отличался представительностью: центральная часть здания имела ризалитный выступ с балконом, который поддерживали четыре колонны, выступавшие прямо в улицу и скрывавшие сквозной проезд во внутренний двор. Окна второго парадного этажа имели арочное завершение, повторенное и в балконных нишах для скульптур. Верхняя часть дома была оформлена в виде аттика над циркульным окном.

Я. Ананьину, видимо, принадлежит и ансамблевое оформление всей небольшой площади, образованной по городовому плану у съезда с Б. Покровской улицы к Лыкову мосту, с домами генерала П. Б. Григорьева, князей Юсуповых и Черкасских, гостиничных номеров для обер-офицеров внутреннего гарнизона.

В 1794 г. Я. А. Ананьин обратился с просьбой в губернское правление, сообщая, что от напряженной многолетней работы "силы и здоровье ево столь истощилось, что не в состоянии уже себя находит продолжать должность", и просил уволить от службы с выдачей "пашпорта" для свободного проживания в России. Прошение было передано в сенат, и оттуда затребовали у нижегородских властей аттестат о службе архитектора. Из Нижнего Новгорода дали самые лестные "отзывы о познаниях, расторопной бдительности и ревностном усердии" Я. Ананьина, и так как истекло 50-летие его государственной службы и от "многого планам, фасадам и разрезам чертежа и от разных на строение смет вычислениев, не менее как и от произведенныя великой практики зрение ево" и само здоровье оказались подорванными, просили уважить ходатайство Якова Ананьевича.

Я. Ананьина освободили от государственных дел с "пенсионом", но, запутавшись в долговых обязательствах, архитектор еще долго не мог покинуть Нижний Новгород. Ведение дорогостоящих проектных и строительных работ в течение 15 лет не обогатило зодчего. Он был вынужден время от времени занимать деньги под проценты и, только выполнив уже как вольно практикующий архитектор несколько проектов по частным заказам и получив соответственно солидные вознаграждения, сумел оплатить долги и в 1797 г. затребовал в губернском правлении копии личных документов "для домашних выправок и надлежащего куда следует представления".

Мы не знаем, куда намеревался представлять свои документы Я. А. Ананьин, но можем предположить, что архитектор имел в виду устройство в помощники к видному зодчему Н. А. Львову в созданное им в 1797 г. в селе Никольском под Торжком Училище земляного битого строения^*, предназначенное для обучения крестьян строительству дешевых, прочных и безопасных в пожарном отношении сельских строений. В том же году в далекий Торжок к Н. Львову из разных сел Нижегородского края выехало 15 крестьян, и можно полагать, с ними отправился и Я. Ананьин. Достаточно отметить, что когда Н. Львова не стало (1803), строительство колокольни Борисоглебского монастыря в Торжке по его проекту продолжил Я. А. Ананьин, на фоне которой его и изобразил неизвестный художник.

^* (Никулина Н. И. Николай Львов. - Л., 1971, с. 108.)