Историческая справка

Серо-желтой громадой лежит Ичан-кала (внутренний город) в окружении садов и кварталов современной Хивы. Прямоугольник ее массивных многобашенных стен, вытянутых с юга на север, приподнят как на платформе над окружающей местностью; четверо ворот открывают въезд в город с четырех сторон света.

Почти тысячелетие отделяет нас от того времени, когда возник город Хива.

В X веке историки Истахри, Макдиси и анонимный автор "Худуд-ал-алема" упоминают между Мервом и Гурганджем и Хиву, которая была тогда заурядным городком, стоявшим на караванном пути. Если мы обратимся к исторической топографии и археологическим данным, то они нам подскажут, что в тот период город занимал едва ли четвертую часть современной территории и также был вытянут с севера на юг.

Археологические исследования показали, что культурный слой X-XI веков лежит непосредственно на чистом песке, сцементированном слоем органических остатков. В свете этих данных обретает смысл и легенда о происхождении города, хотя в ней основателем его фигурирует Сим, сын Ноя.

В легенде говорится, что Сим спал на песчаном бархане и во сне видел знамение, после чего он сгреб на бархан землю и сделал, если выразиться техническим языком, макет города, а затем выкопал колодец Хейвак. Вот так и начала свою жизнь Хива. Вообще, если отбросить мифы, факт основания города на песке подтверждается археологическими данными. Самое интересное то, что слои X века - самые древние для Хивы. Очевидно, город возник в период экономической мощи Хорезма, когда Города росли буквально, как грибы. Если в 930 году было всего 13 городов, то к 965 году их уже стало 32, и все они лежали на (ка-раванных путях.

Торговые связи Хорезма способствовали быстрому развитию ремесел. Характерно то, что наряду с такими товарами, как луки, замки, ткани и рыба, одной из важных статей торговли были рабы.

Выгодное географическое положение сыграло большую роль в дальнейшем развитии города, и в XIII-XIV веках он стоит в одном ряду с такими городами Хорезма, как Хазарасп, Ханка и Кят.

Архитектурный облик города обогащается, возникают монументальные сооружения, среди которых мы отметим мавзолей Сейид Алауддина, сохранившийся в перестроенном виде до наших дней. Об остальных памятниках того времени можно судить только по фрагментам их декора, извлеченным при раскопках в различных пунктах Ичан-калы. Небезынтересен тот факт, что уроженцы Хивы принимали участие в политической и культурной жизни Гурганджа - столицы Хорезма. Так, в XIII веке ее векиль (заведующий всем хозяйством дворца) Шихабуддин Хиваки устроил на свои средства огромную библиотеку, подобно которой, как говорит историк Несеви, "не было ни раньше, ни позже".

Значение Хивы возрастает в XVI веке, когда неоднократно разоренный и обескровленный Гургандж - Ургенч - в связи с изменением течения Амударьи и разрушением ирригационной сети окончательно замирает. Угасают и такие города Хорезма, как Вазир и Кят.

Все больший вес приобретают орошаемые земли и города южного Хорезма, так называемый Беш-кала (пять городов - Хазарасп, Ханка, Новый Ургенч, Кят и Шахабад).

Во главе Беш-кала стоит Хива. Постоянные междоусобные распри и экономический упадок Хорезма не могли способствовать процветанию города. Торговые связи значительно сократились, сократился и размах торговли. Отмечается упадок ремесел и городской жизни. Путешественники сообщают: "А в Юргенской-де земле всего четыре города живущих (населенных), а иные-де (города пусты". Только рабы по-прежнему имел спрос, и Хорезм в XVI-XVII веках был крупнейшим невольничьим рынком.

Землевладельцы Хивы, Бухары и других городов использовали рабов в своих вотчинах. "Без них-де (без рабов) работа станет...",- объясняли в Хиве русским послам. Оскудение была так велико, что даже хан не мог прилично принять послов. Московский посол И. Хохлов так описывает обед, который дал в его честь хан Араб Мухаммед в 1622 году: "В столе-де было есть перед царем мясная ества на одном блюде, да молока ставец, да каши блюдо". Послам "по лепешке да по полудыни, а иной никакой (пищи) не было", так как они по случаю поста от мяса отказались.

При ханах Асфандияре (1623-1643 гг.) и Абулгази (1645-1663 гг.) Хива становится столицей Хорезма, который с этих пор носит название Хивинского ханства. Однако это общего положения не изменило.

При Абулгази положение населения было таким тяжким, что и сторонним наблюдателям становилось ясно, что "...и в городе Хиве ныне люди разорены и казны-де царю собирать не с кого".

В этот период усилия правителей направлены на устройство жизненно необходимых ирригационных и оборонительных сооружений.

Монументальных сооружений этого периода в Хиве очень немного: это медресе Араб Мухаммеда (1616 г.), мечеть и бани Ануша-хана (1657 г.), построенные Абулгази в честь своего сына Ануша-хана, и медресе Хурджум (1688 г.).

Бани Ануша-хана. Купола

Большим событием в культурной жизни Хивы этого периода было создание Абулгази-ханом¹ двух исторических трудов -"Родословное древо тюрков" и "Родословное древо туркмен". В предисловии Абулгази пишет: "Я так выражался по-тюркски, что поймет и пятилетнее дитя: чтобы было ясно, я не примешивал ни одного слова из чагатайско-тюркского, арабского и персидского языков".

¹ (Могила славного историка находится в мавзолее Пахлаван-Махмуда.)

В первой половине XVIII века, как и в XVII веке, разорительные набеги, междоусобные распри, войны Бухары и Ирана за владычество в Хивинском ханстве ослабляют экономику страны. На некоторое время Хивинское ханство стало провинцией Ирана. Хива очень пострадала, она представляла собой развалины "подобные сердцу угнетенных", как образно замечает историк XVIII века Мунис. В 1741 году хивинцы восстали против чужеземцев и изгнали их, но внутри ханства спокойствия не было. Распри и борьба за власть вели к постоянной смене правителей. Ханская власть была обезличена, фактически страной правили инаки из племени кунграт.

Бани Ануша-хана. Интерьер

Беспокойное, смутное время наложило свою печать на облик города. Из опасения набегов загородные жилые усадьбы превращались в маленькие недоступные крепостцы. Город ощетинивался башнями и бойницами крепостных стен, и каждый дворец, медресе в нем казались теми же крепостями. Дошло до того, что ханы не чувствовали себя в безопасности и в своем дворце. Ширгази-хан (1715-1728 гг.), например, после окончания приема и решения всех дел на ночь запирался в башне, которая была подготовлена и на случай осады.

Искусственный холм Акших-бобо, представляющий крепость в крепости, является уже крайним выражением страха правителей, не чувствовавших себя в безопасности среди угнетаемого ими народа, да к тому же всегда ждавших "ножа в спину" от независимых старшин узбекских, казахских, каракалпакских и туркменских племен, которые создавали группировки и стремились к захвату власти и замене хана.

В начале XIX века все же кончается эта "игра в ханы", и инак Ильтузар (1804-1806 гг.), сын Аваза, свергнув очередного хана-марионетку, сам принял ханский титул, став родоначальником династии кунгратов.

Еще при инаках были восстановлены обветшавшие стены Хивы. Внутри города построен и отремонтирован ряд зданий. Инак Мухаммед-Амин (1763-1790 гг.) положил начало объединению Хивинского ханства, продолженное уже Мухаммед-Рахимханом (1806-1825 гг.) с необычайной жестокостью.

Мухаммед-Рахим подчинил себе все самостоятельные владения" кроме Аральского, которое долго сопротивлялось, но в конце концов пало, поплатившись разгромом города Кунграта. Мухаммед-Рахим и его преемники вели агрессивную внешнюю политику, которая в результате систематических военных набегов привела к запустению областей южного Туркменистана.

В этот период, когда война стала источником дохода, а реформы Мухаммед-Рахима упорядочили взимание податей с многочисленных подданных, что тоже увеличило поступления средств в казну, занялись украшением столицы.

Хан с его приближенными и духовенством интенсивно застраивали Ичан-калу, вытесняя непривилегированное население за пределы городских стен.

Ддворец Таш-хаули. Дворик гарема

Хан и его вельможи вкупе с духовниками захватили более чем половину орошаемых земель ханства, на которых трудились рабы и издольщики из третьей, а то и пятой части урожая. Медресе (их количество доходило до 60) и церковные учреждения имели в своих руках 165-170 тысяч танапов лучших земель оазиса. Народ, задавленный непосильными поборами и трудовыми повинностями, восставал, пытаясь облегчить свое положение, но всякий раз жестокие расправы подавляли эти попытки.

Дворец Таш-хаули. Дворик михманханы

Роскошные дворцы, бесчисленные медресе и мавзолеи возводятся в ханской ставке буквально на слезах и крови народа. "В этих зданиях,- с болью говорил таджикский писатель Садриддин Айни,- выражено лицемерие и жестокость феодализма, внешне величественного, сверкающего, а внутри удушливого, смрадного и невыносимо темного". Народ руками своих умельцев возвел эти дворцы, украсил двери и колонны тончайшей резьбой.

Жилой дом. Интерьер айвана

Лучшие традиции народного искусства отражены в многочисленных памятниках Ичан-калы XVIII-XIX веков, где помимо монументальных зданий не менее интересными являются жилые дома и кварталы, мечети с их резными дверями, колоннами и ставеньками.

Деталь резной двери

Опыт высокой культуры строительства хорезмийцев сконцентрирован на небольшой территории города-музея. Здесь мы можем проследить особенности планировки и настройки в условиях жаркого климата и городской тесноты.

Палван-дарваза. С птичьего полета

Вернемся, однако, в Хиву XIX века и пройдем среди многоголосой красочной толпы под прохладными сводами ворот Палван-дарваза в город, еще издали манивший нас силуэтами своих минаретов и куполов.

Дворец Таш-хаули. Деталь потолка

Вот Ичан-кала... Знойный воздух дрожит и переливается, сверкают на солнце цветные изразцы дворцов, мавзолеев и медресе. После просторов предместья Хивы - Дишан-калы, ее садов, хаузов и редкой застройки вы попадаете в узкие, тесно застроенные улочки, где нет и кустика зеленого, не журчат арыки с прохладной водой. Пыль, поднимаемая пешеходами и всадниками, смешивается с пылью, несущейся со строительства медресе Аллакули-хана, величавый портал которого уже возвышается над медресе Хурджум. Заканчиваются отделочные работы во дворце Таш-хаули и в торговых рядах. Строительный мусор, выносимый на носилках-плетенках, тут же разравнивается на дорогах и участках, прилегающих к строительным площадкам. Знакомясь с другими сооружениями, в частности, с мавзолеем Уч-Авлия, находящимся сзади дворца Таш-хаули, мавзолеем Сейид Алауддина, вы можете заметить, что один вплоть до купола, а другой до половины погребены в землю. Эти наслоения, в основном, образованы строительным мусором около мавзолея Уч-Авлия и многослойными погребениями возле мавзолея Сейид Алауддина. Та же участь постигла и медресе Хурджум (XII в.), которое примерно на одну треть своей высоты находится в земле¹.

¹ (Сейчас эти сооружения в результате последних археологических раскопок и благоустроительных работ расчищены от наслоении земли.)

Ичан-кала

Влекомые толпой, вы проходите к мечети Джума, с высящимся возле нее минаретом, и ваше внимание привлекает возвышающийся своей громадой, увенчанный голубым куполом с золотой кубба, мавзолей Пахлаван-Махмуда. Он доминирует над окружающими постройками, но пройти к нему не так-то просто - приходится преодолеть лабиринт узких улочек, пока вы, наконец, достигаете его входного портала.

Минарет мечети Джума

Проходя по улочке, где расположен мавзолей Пахлаван-Махмуда, мимо мавзолейчиков и карихана¹, обрамляющих обширное кладбище, сложившееся в XIV-XV веках, вы можете не удивиться, увидя почти на уровне своих ног второй этаж медресе Ширгази-хана (XVIII в.). Эта разница уровней, достигающая более двух метров, подсказывает нам, что, вероятно, в этом месте была городская стена и ров (XIV-XV вв.). В XVII же веке, когда строилось медресе, город вышел за пределы своих стен.

¹ (Карихана - помещение для чтецов корана.)

В медресе Ширгази-хана учился и Махтумкули - замечательный туркменский поэт, посвятивший лирические стихи годам своего учения.

Дворец Таш-хаули. Западные ворота

Теперь мы двинемся далее по пыльным узким улочкам города к Куня-арку - резиденции хана и средоточию верховного суда и власти. Мы минуем кладбище и мавзолей Сейид Алауддина и, пройдя еще несколько улиц, окажемся на площади перед Куня-арком. Эта площадь служила не только для смотров и обучения войск хана; в центре ее находилось своеобразное "лобное место", где казнили беглецов, вероотступников, мятежников. Дворец отделялся от города высокой стеной с башенными воротами, тут же располагались караульня с часовыми (они же по совместительству палачи) и медные пушки. Куня-арк не так уж стар. Абулгази отмечает, что еще в XVI веке в Хиве не было цитадели¹.

¹ (Куня-арк стал так называться с тех, пор, как был построен новый дворец Таш-хаули.)

Ичан-кала

Археологические исследования на территории Куня-арка показали, что западная часть города возникла позже, чем юго-восточная, которая и застраивалась в X-XI вв.

Дворец Таш-хаули. Росписи потолка айвана гарема

Теперь мы пройдем в ворота, мимо стражи, в узкий длинный двор Куня-арка (правда, сейчас многое придется дополнять воображением), где ваше внимание сразу приковывает к себе холм Акших-бобо. По крутой лестнице поднимемся на самый верх, откуда одним взглядом можно охватить весь город. Жилые постройки с их одноколонными айванами, с карнизами, где скромный голубой фриз из изразцов сочетается с роскошными резными подбалками, с дверями и ставнями, покрытыми тончайшей резьбой, гармонируют с монументальной архитектурой. Во всем замечается единство принципов планировки и объемного решения. Теперь мы обратимся к осмотру памятников и ознакомимся со своеобразной хивинской архитектурой, в которой многовековый опыт народных мастеров, традиционные приемы, широко практикуемые в жилом зодчестве, нашли применение в решении сложных архитектурных комплексов.

Дворец Таш-хаули. Фрагмент айвана араханы