ЗАТЕРЯННЫЙ МИР: КОММУНАЛЬНО-СКЛАДСКИЕ ТЕРРИТОРИИ

Есть вещи, которые в силу их абсолютной привычности мы перестаем замечать, будто их вовсе нет. Стоит, однако приглядеться заново к тому, что открывается нам из окна. Небо, дома, асфальт проездов, зелень, пребывающая в большем или меньшем здравии, лучше или хуже исполненные детские площадки с обязательными песочницами и качелями. Но ведь не только. Автомобили — в проволочных загонах и прямо под окнами. Некрупные здания, в которых разместились трансформаторные подстанции, тепловые подстанции и насосы, подгоняющие воду в верхние этажи домов. Ну, и конечно же, площадочки для контейнеров, попросту именуемые помойками. Да, кое-где есть и контрольные станции газовой сети. И еще — груды пустых ящиков позади магазинов.

Приглядевшись, прикинем: сколько же это довольно безалаберное хозяйство занимает места? Если считать дополнительные проезды и площадки перед зданьицами, то окажется немало: до 10, а то и до 15 процентов поверхности между жилыми домами.

Двигаясь по городу пешком или проезжая его улицами, мы нередко никак не можем дождаться, когда же кончится какой-то высокий забор. В старой части города заборы, разумеется, покороче, зато их больше. За забором нередко вообще ничего не видно, иногда же за ним возвышается несколько облезлых деревьев, какие-то железки, грязные и почерневшие стены. Там — склады или целые складские территории промышленных предприятий, баз снабжения, торговли и бог весть еще чего. У внимательного пешехода возникает ощущение, что «зазаборных» пространств что-то многовато, но, для того чтобы оценить их истинный совокупный размер, нужна долгая и кропотливая работа на генеральном плане города. Да еще и проверить подсчеты на месте нужно крайне внимательно — бывает, что «пиратская» складская зона появилась там, где по списку значится какой-нибудь цех № 17.

В каждом городе подсчет свой, но в целом складские зоны или пустыри за заборами занимают ни много ни мало — до четверти городской территории! Всякий, кому доводилось в порядке «шефской помощи» перебирать капусту или паковать картофель на овощной базе родного города, знает, какие пространства заняты там просто пустырем. А складские территории «Вторчермета», куда свозят металлолом! Они обычно за городской чертой. А гигантские свалки! Тоже за городской чертой, но ведь это — самообман: город словно выбрасывает мусор за порог, забывая о том, что через минуту надо будет выйти на улицу. Свалки и складские территории «сжирают» территорию будущего развития, громоздят одну экологическую проблему на другую.

Тотьма — старинный северный город России

Да, жестокой ошибкой обернулась нам близорукость экономического и законодательного мышления 30-х годов, когда между словами «государственная собственность» и «бесплатность земли» установили тождество. Иллюзорная бесплатность обернулась жесточайшей бесхозяйственностью, разбазариванием ценнейшей городской земли, ценность которой признавалась только на словах. Иллюзия бесплатности обходится нам всем очень дорого. Низкая плотность использования территории оборачивается миллионами километров трубопроводов и кабелей, миллионами тонн горючего, сожженного в лишних перемещениях транспортных средств, миллиардами часов, потерянных на дополнительные километры городских маршрутов.

Более того, рыхлость территории отнюдь не является стимулом для интенсификации коммунально-складского хозяйства, десятилетиями топчущегося на месте. Между тем давно известны пути выхода из образовавшегося тупика. Нужно лишь одно условие: вытеснение ведомственного, внеэкономического мышления, раздирающего город на части, хозяйственным механизмом, способным реализовать действительные преимущества социализма. Решения XXVII съезда КПСС и XIX партконференции создали необходимые предпосылки для реализации известных уже технических систем.

Склады могут и должны быть преобразованы в высокомеханизированные, автоматизированные системы загрузки, поиска и выгрузки искомых предметов. Образец задан складом современного промышленного предприятия радиоэлектронной индустрии. Быстродействие и экономичность требуют максимальной компактности, нередко — перехода к многоэтажным ячеистым структурам, в недрах которых движутся вилочные автопогрузчики-лифты. В этом случае бесчисленные предприятия становятся арендаторами складского хозяйства, принадлежащего городу, и естественным образом заинтересованы в минимизации объема своих запасов. Экономя территорию и энергию, преобразованное складское хозяйство высвободит многие сотни тысяч человек, занятых малоквалифицированным, маломеханизированным трудом.

Размещение бесчисленных трансформаторов и подстанций в отдельных сооружениях предписано строгими нормами, имеющими в виду безопасность жилых домов и легкую доступность для ремонтных бригад. Но сами-то нормы порождены весьма несовершенной, отсталой технологией, скверным качеством материалов, узлов и конструкций и низкой квалификацией обслуживающего персонала. Порожденные ими, эти нормы закрепились и теперь уже сами автоматически поддерживают самоповторение устарелых технических рецептов. И здесь возможны радикально иные решения, что подтверждается огромным международным опытом эксплуатации городских инженерных сетей.

Возмутительно даже думать о том, чтобы наши города входили в XXI век с миллионами контейнеров для мусора, которые с грохотом (рассыпая немало по пути) перегружают по утрам тысячи специализированных автомашин. С этими «пунктами подкормки» крыс, ворон и мух давно пора кончать. Здесь два пути. Один частичный, но простой и дешевый. Тротуары многих западноевропейских городов в течение дня окаймляются множеством туго затянутых мешков из толстой, лоснящейся пластиковой пленки. К вечеру их подбирает специальная машина. Просто и эффективно. Даже вполне привлекательно на вид, хотя и не вполне удобно для автомобилистов, подруливающих к тротуару.

Говард. Группа городов-садов. 1898 г.

Другой путь сложнее, но радикальнее. Он разработан и запатентован советскими инженерами, решавшими задачу эффективной переброски сыпучих грузов на расстояние нескольких километров, но заодно обнаружившими множество способов применения своей технической выдумки. Согласно новой схеме мусор спадает по трубе мусоропровода в контейнер, лежащий как патрон в «затворе» трубопровода, проложенного в подвале. Два или три раза в день струя воздуха подхватывает контейнеры и доставляет их непосредственно к одной из крупных мусороперерабатывающих фабрик, где в процессе автоматической сортировки из мусора извлекается все, что в нем есть ценного. Опытная линия такого типа уже сооружается в Ленинграде. Немалые разовые затраты на стеклопластик контейнеров и трубопроводов многократно окупятся за счет высвобождения машин, людей и энергии, не говоря уже о полном решении санитарных вопросов и вторичного использования ценных веществ.

Строительство многоэтажных подземных автостоянок — непростое дело, ведь нужно защититься от грунтовых вод, обеспечить эффективную вентиляцию. И все же это — единственный целесообразный путь, и следование по нему оборачивается немалыми выгодами, как только мы начинаем подсчитывать, во что обходятся открытые автостоянки внутри жилых массивов, сколько места они «съедают» и как отравляют всем жизнь. Когда где-нибудь в центре Мюнхена видишь сквер с изумрудно-зеленой травой и уличным кафе, а затем выясняешь, что под ним — паркинг на 300 автомобилей, это становится совершенно очевидным. Помимо удобства, еще и выгода: разумная плата за стоянку окупает расходы на сооружение за десяток лет, а затем приносит городу чистый доход.

Город-сад на 100 тысяч жителей

Итак, логика экономической целесообразности, рожденная в современном промышленном производстве, как бы опрокидывается теперь на город. Мы начинаем видеть в городе своего рода технологическую сверхмашину значительной сложности, обнаруживаем все ранее затерянные «миры» коммунально-складских территорий и начинаем считать, сравнивать, снова считать и снова сравнивать — в поисках оптимального решения.

Когда-то архитектор ограничивался тем, что рисовал план города как систему улиц и площадей, предоставляя стихии жизни заполнить получившийся рисунок. В середине нашего века городской архитектор начал считать, но он в основном лишь множил потребности одного жителя на общее их число, предоставляя городским и заводским руководителям разбираться с последствиями. Наконец, в наши дни городскому архитектору пришлось пройти солидную школу своего рода социальной бухгалтерии: казавшееся дешевым обернулось дорогим, казавшееся дорогим обернулось еще более дорогим — не в результате, так в процессе, не в действии, так в его отдаленных последствиях.

Структуру города пришлось представить себе на четырех измерениях, включая время, а время, как известно, те же деньги.