Жилищно-строительная практика на примере Парижа. Провал наступления на трущобы

20-30-е годы текущего века составили целую эпоху в истории развития градостроительных идей. Но если теория градостроительства шагнула далеко вперед, то практика, как правило, отставала от нее, особенно в области жилищного строительства.

Не ставя перед собой специальной цели дать полный обзор того, что было построено в интересующий нас период времени, мы рассмотрим здесь только один, но чрезвычайно яркий пример строительства крупного капиталистического города - Парижа.

Париж - город разительных контрастов, в котором великолепные ансамбли прошлого уживаются с угрюмыми рабочими предместьями, где плотность населения является рекордной для всей Европы и очень небольшое количество зелени в центре компенсируется только на окраинах огромными массивами Булонского и Венсенского лесов. Париж, в котором, как в сердце Франции, регулярно происходят приливы и отливы огромных масс людей, где широчайшие проспекты чередуются с узкими средневековыми переулками, оказался в межвоенное время в тисках жилищного кризиса (Не лучше было положение в других капиталистических странах. Отчет, составленный Международной жилищной ассоциацией, свидетельствует о том, что в 30 крупнейших городах мира проблема ликвидации трущоб так и осталась неразрешенной. См. Beseitigung von Elendsvierteln und Verfallswohnungen. Internationaler Verband fur Wohnungswesen. Frankfurt am Main, 1935, vol. 1, 2). Борьбу с тяжелым жилищным кризисом возглавили крупнейшие общественно-административные органы в лице муниципального совета города Парижа и префектуры департамента Сены. В короткий срок им предстояло разработать обширную программу по уничтожению трущоб, а также взять на себя руководство и контроль за дальнейшим жилищным строительством на загородных, еще не застроенных территориях. Специально учрежденное для этих целей Жилищное управление департамента Сены (l'Office public d'Habitations du Departement de la Seine) и подобная ему организация в самом Париже приступили к своим обязанностям сразу же по окончании первой мировой империалистической войны. Но поскольку земельные фонды в пределах городских границ были давно исчерпаны, надежды возлагались главным образом на строительство в пригородных коммунах.

Париж. Трущобы Венецианской улицы перед их уничтожением в начале 30-х годов

Внимание Жилищного управления департамента Сены привлекли незастроенные территории, купленные городом за бесценок и расположенные относительно равномерно в радиусе 6-12 км от центра города. На этих-то "островках", затерявшихся среди целого "моря" частных земельных владений, и развернулось образцовое жилищное строительство так называемых городов-садов.

Новые многоэтажные дома жилого комплекса Витри близ Парижа

Руководители Жилищного управления департамента Сены не собирались копировать Лечворт и Велвин. В отличие от экономически автономных городов-садов, задуманных в свое время Говардом для разукрупнения Лондона, как и других промышленных центров Великобритании, парижские ситэ-жарден с их чисто жилищными функциями носили совсем иной характер. Уже самый объем намеченных работ говорил о том, что города-сады в окрестностях Парижа не смогут обеспечить жильем постоянно растущее население столицы (ведь на территории общей площадью 200 га намеревались построить всего лишь 15,5 тыс. жилых квартир в 15 небольших населенных пунктах) (Realisations de l'office public d'Habitations du Departement de la Seine 1933. Strassburg, 1933). Развернувшееся вокруг Парижа образцово-показательное строительство должно было продемонстрировать частным застройщикам преимущества организации жилищного строительства на общественных началах. Представители городской администрации возлагали надежды на то, что создание образцовых жилых ансамблей поможет оживить и направить на путь кооперирования стихийную частную строительную инициативу и что в дальнейшем вокруг Парижа жилые комплексы подобного рода будут возникать самопроизвольно, уже без всякого административного вмешательства. Таким образом, решение проблемы застройки и благоустройства парижских пригородов целиком передавалось частным застройщикам (Быстрый рост земельной ренты в парижских пригородах препятствовал своевременному и регулярному приобретению территорий в целях массового жилищного строительства. Лишь в 1932 г. вышел новый закон о благоустройстве Парижского района (La Loi 1932 sur l'amenagement de la region parisienne), который позволил пересмотреть вопрос об экспроприации земельных участков. Особенную роль в этом отношении сыграли дополнительные декреты, вышедшие в свет в 1935 г).

Задавшись целью создать образцовые населенные пункты, руководители Жилищного управления стремились максимально использовать передовой международный опыт. Именно поэтому они превращали строительные площадки ситэ-жарден в своеобразные выставки, где демонстрировались новейшие типы домов, искусственные строительные материалы, как и самый процесс механизированной сборки зданий из стандартных деталей, изготовленных на заводах.

Первые пригородные поселки Парижа - Женвилье, Дранси (Не следует путать с жилым комплексом Дранси ля Мюетт, построенным по соседству уже в 30-е годы) и Ле Лила, застроенные коттеджами с приусадебными участками,- благодаря большому обилию зелени и живописной планировке отдаленно напоминали Леч-ворт и Хемпстед. Однако начиная с середины 20-х годов планировка и застройка парижских предместий претерпела сильные изменения. Дело в том, что в связи с повышением уровня благоустройства себестоимость жилищного строительства стала неуклонно возрастать (так, к 1925 г. она увеличилась в 6 раз по сравнению с довоенным уровнем). А это сделало малоэтажное строительство нерентабельным. Поэтому пришлось повышать этажность жилых домов до трех-четырех, а местами и до пяти-шести с применением в отдельных случаях башенных зданий. При этом изменилась и архитектурно-планировочная структура показательных поселков. Жилые комплексы Шампиньи, Шатеней-Малабри, Ле Плесси Робенсон и Дранси ля Мюетт уже располагали значительно более развитой сетью обслуживающих учреждений и сильно превосходили своих предшественников по размерам. Можно также утверждать, что именно в этих поселках впервые па французской почве была реализована идея микрорайонной планировки. Так, например, расположенный в восточных рабочих предместьях Парижа, близ Марны, ситэ-жарден Шампиньи по своей территории (12,5 га) и проектной численности населения (6 тыс. жителей) вполне соответствовал оптимальной схеме микрорайона Кларенса Перри.

Другой город-сад Шатеней-Малабри, построенный к юго-западу от Парижа, между старинным парком Со и Веррьерским лесом, занял значительно большую территорию (56 га). В отличие от Шампиньи он состоял как бы из двух микрорайонов, в которых были предусмотрены свои общественные и школьные центры. Авторы проекта архитекторы Бассомпьер, де Рут и Сирвен нашли удачное сочетание горизонтальной застройки с центральной 12-этажной башней, которая господствует в окрестном пейзаже.

Что же касается находящегося по соседству с Шатеней-Малабри еще одного образцового города-сада Ле Плесси Робенсон, то его первоначальная застройка, относящаяся к 1924 г., состояла из небольших двух-трехэтажных сблокированных домов с поквартирными индивидуальными участками. Это обстоятельство не помешало, однако, архитектору Пейрэ-Дортей включить в живописную планировочную композицию Ле Плесси Робенсон широкую прямолинейную магистраль, окаймленную двумя параллельными рядами многоэтажных зданий. Следует отметить, что Шатеней-Малабри и Ле Плесси Робенсон были крупнейшими градостроительными объектами, осуществленными Жилищным управлением департамента Сены в юго-западных предместьях Парижа. В совокупности они занимали территорию в 160 га с проектной численностью населения 50 тыс. жителей. А если к поселкам прибавить площадь соседних парков, то их территория станет значительной даже на фоне всего департамента Сены (Правда, в северо-восточном части департамента Сены предполагалось создать большой урбанизированный район Курнев на территории 600 га с численностью населения 80-100 тыс. жителей. Был даже создан проект этого района, однако покупка земель, частично осуществленная, была приостановлена в силу чрезмерной раздробленности земельных наделов и быстрого роста цен).

Но наряду с населенными пунктами, подобными Шатеней-Малабри и Ле Плесси Робенсон, под застройку использовались и сравнительно небольшие участки. Так, совершенно особую категорию жилых комплексов, построенных в окрестностях Парижа, составляли "группы жилых домов": Булонь, Шарантон, Мезоп Альфор, Ванв и Витри. В отличие от ситэ-жарден они, по сути дела, являлись экспериментальными городскими кварталами, в силу чего могли служить в качестве образцов не столько для загородного, сколько для городского строительства. Что же происходило в это время в самом Париже?

Париж и его окрестности. Залиты черным кварталы трущоб, предназначенных к сносу; кругами очерчены так называемые города-сады, строившиеся на протяжении 30-х годов

Официальное обследование жилищных условий, проведенное сразу же после окончания первой мировой войны, обнаружило вопиющие контрасты между восточными рабочими районами города и буржуазными кварталами на западе. В Париже было зафиксировано 17 трущобных районов, в которых проживало около 200 тыс. жителей; 43 тыс. жилых домов, давно потерявших право так называться, являлись постоянным рассадником всевозможных болезней, в первую очередь туберкулеза (Основным критерием в оценке трущоб была смертность от туберкулеза. Те дома, в которых за 25-летний период (1894-1918 гг.) умерло от этой болезни более 10 человек, относили к категории трущоб). Самыми нетерпимыми были признаны кварталы, находившиеся неподалеку от ратуши и примыкавшие непосредственно к Севастопольскому бульвару и улице Риволи. В свое время барон Оссман ограничился здесь лишь пробивкой широких проспектов, оставив нетронутыми соседние средневековые переулки, напоминавшие ущелья. Венецианская улица, переулок Симон-ле-Фран и др., застроенные в XVIII и XIX вв. мрачными, плотно примыкавшими друг к другу домами, почти полиостью были лишены естественного солнечного освещения. Столь же безотрадные кварталы, сохранившие средневековую сеть улиц, находились между Сент-Антуанской улицей и Сеной, а также на левом берегу реки. Остальные трущобы, образовавшиеся на периферии города, представляли собой скопления ветхих построек, лишенных какого бы то ни было благоустройства.

Парижский муниципалитет, обладавший ограниченными финансовыми возможностями, установил строгую очередность в исполнении работ, связанных с ликвидацией трущоб. В первую очередь решили привести в порядок кварталы, находившиеся по соседству с ратушей. Однако намерения муниципалитета внезапно переменились, так как на севере города у ворот Клиньянкур среди бедноты, промышлявшей сбором и обработкой тряпья, вспыхнула эпидемия чумы, которая угрожала всему населению, поэтому работы в центре Парижа были отложены и все средства переброшены на ликвидацию северных трущоб. За короткий промежуток времени убогие жилища тряпичников с подвалами, кишевшими миллионами крыс, были полностью уничтожены, а на их месте построили многоэтажные жилые дома. Так как эти работы целиком поглотили городской бюджет, то к расчистке центральных районов вернулись значительно позже, лишь в 1930 г. Но если в первом случае городской совет и домовладельцы действовали в полном согласии, то уничтожение трущобных жилых домов в центре Парижа встретило бешеное сопротивление собственников. Борьба, разгоревшаяся между частнособственническими устремлениями и интересами города в целом, была столь характерна для капиталистического мира, что мы решили несколько подробнее остановиться на ней, предоставив слово непосредственному участнику кампании по ликвидации трущоб, члену Парижского муниципалитета К. Рэланду. В своей горячей обличительной статье (Roëland C. Les quartiers modits. L'architecture d'aujourd'hui. 1931. juin-juiiiet, p. 32-38) Рэланд правдиво рассказывает о событиях, связанных с оздоровлением города.

"Итак, - говорит этот очевидец, - Парижский муниципалитет вновь приступил к реконструкции района, примыкающего к ратуше. По предварительным подсчетам нужно было снести 347 домов с населением 12 тыс. человек. Расходы, связанные с этой операцией, исчислялись в 150 млн. франков. Но так как эта смета оказалась совершенно непосильной для городского бюджета, то трущобные жилые кварталы были обследованы повторно. В результате более строгого отбора к незамедлительному сносу было предназначено уже не 347, а только 93 дома. Соответственно снизились и расходы до 21 млн. франков. Но и это сокращение не удовлетворило муниципальных советников. Из 93 домов они признали полностью непригодными лишь 44 дома, сократив, таким образом, до крайности объем предстоявших работ".

Далее началась длительная процедура, связанная с окончательной оценкой стоимости сносимых зданий. Город со своей стороны мог предложить домовладельцам не более 4 700 тыс. франков, тогда как собственники требовали за такие дома и участки 11 900 тыс. франков. Для решения возникшего спора были назначены специальные оценочные комиссии, в состав которых входили представители заинтересованных сторон. И, наконец, жюри вынесло решение, которое оказалось выгодным не городу, а домовладельцам, утвердив окончательную смету в размере 9 900 тыс. франков. При этом количество сносимых домов жюри сократило до 33.

Продолжая далее свой правдивый рассказ, Рэланд с негодованием отмечает, что "постановление жюри являлось грубым нарушением морального кодекса и небрежным расточительством общественных средств. Это было настоящее преступление, совершенное против несчастных жителей трущоб, этих позорных трущоб, разрушение которых оказалось непосильным для города". Вместо того чтобы обуздать домовладельцев, жюри оказалось у них на поводу. Под прикрытием законности оно совершило антиобщественное дело. Были забыты умершие от туберкулеза, жертвы которого составили печальную статистику парижских трущоб. Так, например, здание, в котором за 12 лет умерло от туберкулеза 19 человек из 51, а также дом, в котором 17 жителей из 39 умерли от той же болезни, жюри отнесло к категории "здоровых" жилищ. Но вот еще одно здание, где за 12 лет умерло 14 жителей из 21. Смерть унесла все юное поколение. И что же? Жюри поистине "премировало" этот дом, признав условия жизни в нем "здоровыми"! "Такой цинизм, - добавляет Рэланд, - достоин того, чтобы его публично предать осуждению..."

Нам остается лишь присоединиться к этому справедливому обвинению, брошенному в лицо буржуазным хозяевам столицы Франции, которые оказались бессильными В борьбе с трущобами - этими язвами, разъедающими капиталистические города.

Стропы http://komplektacya.ru/gruzopodjemnoe-oborudovanie/stropy-gruzovye/ на сайте Комплектация