Архитектурные особенности средневековых городов восточного типа на территории Пиренейского полуострова [1979 Бунин А.В., Саваренская Т.Ф. - История градостроительного искусства. Градостроительство рабовладельческого строя и феодализма. Том первый]

Подводя итоги рассмотрению планировки среднеевропейских городов, нельзя оставить в стороне то, казалось бы, совсем инородное градостроительное вторжение в Европу, которое принесли с собой в начале XIII в. арабские завоеватели, более известные как мавры. В результате стремительного натиска через Гибралтарский пролив в их руках оказался почтп весь Пиренейский полуостров, на территории которого находились не только многие древнеримские и даже карфагенские города, но и населенные пункты, основанные позже португальцами и испанцами. Своеобразный быт пришельцев-арабов и вместе с тем их длительное пребывание в Европе, продолжавшееся свыше семи веков, привели к тому, что планы пиренейских городов п их застройка существенно изменились. В Испании и Португалии утвердился город восточного типа с чрезвычайно сложными разветвлениями узких извилистых улиц, застроенных малоэтажными домами, имевшими внутренние световые дворы и лишенные окон уличные фасады. Достаточно сопоставить планы Толедо, Кордовы, Гранады или даже юго-восточного района Лиссабона с любым античным италийским или североевропейским городом, чтобы убедиться в существенных различиях между ними. И в то же время мавританские города почтп с точностью копии повторяли планы марокканского Феса, мессопотамского Багдада и даже совсем отдаленного Самарканда эпохи Тимуридов и Шейбанидов.

Многовековая борьба между пришельцами и испано-португальскими аборигенами требовала укрепления городов внешними каменными или кирпичными стенами, а также создания в городах надежных замков. Если внутри города или в непосредственном соседстве с ним находился высокий естественный холм, его превращали в неприступную цитадель, не уступавшую в обороноспособности самым мощным среднеевропейским замкам. Если же город располагался на ровном месте, тогда возводили "альказар" - дворец-крепость, в которой размещались представители политической или судебной власти.

Вторгшиеся в Испанию арабы и берберы были просвещенным, предприимчивым и художественно одаренным народом. Они принесли с собой в Европу не только средства нападения и разрушения в виде примитивной артиллерии и ружей ("модфа"), но и невиданную еще высочайшую строительную культуру, воплотившуюся в мусульманских дворцах и мечетях. В тысячеколонной Кордовской соборной мечети с ее подковообразными двухъярусными мраморными арками европейцы впервые увидели феноменальное мусульманское молитвенное здание, в то время как дворцы мавританских правителей по-новому возродили античную тему парадных атриев и перистилей. Бесспорно, лучшим созданием подобного рода была Альгамбра, служившая последней резиденцией гранадских эмиров до окончания реконкисты (Реконкистой (Reconquista) испанцы называли отвоевывание земель, захваченных арабами. Она началась в конце XVIII в. в Астурии, т. е. у побережья Бискайского залива, и постепенно спускалась в южном направлении к Толедо, Кордове, Севилье, Гранаде и Гибралтарскому проливу. Активное участие в реконкисте приняла католическая церковь, что укрепило доверие к ней широких народных масс, но вместе с тем и превратило ее впоследствии в чудовищное орудие инквизиции).

Дошедший до нас ансамбль Альгамбры был встроен в старую цитадель, как это сделали в своих столицах средневековые польские и чешские короли (Вавель и Градчаны). Эта цитадель отделяется от самого города неширокой долиной р. Дарро, в силу чего замок, венчающий высокий холм, кажется нависающим над Гранадой в виде грозной зубчатой твердыни, напоминающей африканские "казбахи". Однако с суровостью внешнего облика крепости контрастирует очарование самого дворца, представляющего собой отнюдь не подавляющую, а соразмерную человеку систему уютных дворов и крытых дворцовых помещений.

Вряд ли необходимо подробно описывать ансамбль Альгамбры, уже получивший бесчисленные восторженные оценки. Но не отметить его художественно-образного живого содержания все же нельзя. Гранадский дворец создавался не только для прославления могущества и богатства местных правителей, но и для их интимного отдыха под лепет фонтанов и шорохи вечнозеленых мирт. Чтобы представить себе живую Альгамбру, нужно воссоздать бытовые и портретные образы эмиров и их царедворцев, наполнить дворец красавицами из гарема и пестрой толпой в разноцветных шелковых халатах, изготовленных тут же в крупнейшем центре европейского шелководства - Гранаде. Обращаясь к бытовой обстановке, следует вспомнить персидские ковры, кованые жаровни и золоченые светильники, принять во внимание музыку, танцы, цветы и заморские благовония и, наконец, привлечь во дворец прекрасную народную прозу и поэзию, восходящую к "Шахразаде" и великим творениям Фирдоуси, Низами, Саади и Омара Хайяма. Конечно все это живое содержание Альгамбры вместе с восхитительным орнаментальным убранством дворца представляло собой единый ансамбль - как бы воплощение заветного, но недостижимого небесного рая.

Ансамбль Альгамбры в современном состоянии: 1 - Миртовый двор с мраморным водоемом для омовений и экзотических рыбок; 2 - зал Посланников; 3 - Львиный двор, украшенный двенадцатиструйным фонтаном; 4 - зал Двух сестер; 5 - зал суда; 6 - недостроенный дворец императора Карла V, красноречиво свидетельствующий о вандализме, который принесло во все страны западного мира стремление Габсбургов к мировому господству

В ходе последней войны Реконкисты (1481-1492 гг.) объединенными усилиями кастильцев и их союзников Гранада была взята. По условиям капитуляции остатки арабского и европейского торгового населения были изгнаны в Африку, часть жителей насильственно крещена, мечети превращены в католические церкви, а сама Альгамбра стала достоянием испанских королей.

Фрагмент генерального плана Гранады с мавританским акрополем, служившим главной резиденцией эмиров (I), и загородным летним дворцом Генералифом (2). На плане отчетливо видны кварталы восточного типа, располагавшиеся по течению р. Дарро (частично заключенной в трубу), а также городской торговый и общественный центр (3)

Казалось, что знаменитый мавританский дворец, возместивший культурный центр погибшего багдадского халифата, мог бы защитить его высокое художественное исполнение. Однако дальнейшая судьба этого ансамбля оказалась печальной. Дворец гранадских эмиров был опустошен, а вслед за тем над ним самим нависла прямая угроза со стороны безжалостных и слепых разрушителей.

Альгамбра. Миртовый двор. Вид в сторону дворца императора Карла V

Середина XVI в. прошла в Европе под знаком крупных политических потрясений, все более разгоравшейся религиозной борьбы и почти нескончаемых разорительных войн. Инициатором большинства из них был император Священной Римской империи Карл V, который мечтал о создании всемирной монархии под своим автократическим руководством. Психически неуравновешенный, коварный и жестокий Карл V являлся одной из самых мрачных и зловещих фигур периода формирования национальных государств. Непримиримый противник Франции и Османской империи, ортодоксальный сторонник единой и опять-таки подчиненной ему католической церкви, вдохновитель разграбления мексиканского золота Карл V, наконец, убедился в неосуществимости своих завоевательных целей. Прямым следствием этого тягчайшего политического поражения явился его отказ от обеих корон (1556 г.). Нет необходимости говорить о добровольном заточении этого монарха в стенах монастыря св. Юста (Отметим, что уход Карла V из политической жизни привел к распаду его гигантскую империю, над которой, по словам современников, "никогда не заходило солнце". Титул императоюа перешел к его брату Фердинанду (Австрия), тогда как испанская корона досталась сыну Карла, тиранически настроенному Филиппу II).

Львиный двор Альгамбры, внимающий обаянию летней ночи

Но еще задолго до этого он избрал постоянным местопребыванием для себя прекрасную Альгамбру. И вот, раболепно подчиняясь августейшему заказчику, один из ранних мастеров испанского ренессанса, а именно Педро Мачука, закладывает в 1526 г. новый дворец в непосредственном соседстве с Альгамброй на плоской вершине того же холма.

Строительный замысел Карла V и его придворного архитектора легко поддается расшифровке. Подобно рабскому клейму, наложенному на побежденного противника рукой палача, выглядит новый квадратный дворец в обстановке гранадского акрополя. Часть старого мавританского ансамбля уже погибла в вырытом для него котловане. А то, что надвигалось на еще уцелевшую часть дворца эмиров, угрожало ему полным физическим уничтожением. В самом деле, северо-западный фасад дворца Карла V уже слился с торцовой стеной, ограждающей Миртовый двор. В поисках пространства, необходимого для обозрения нового дворца, пришлось бы поступиться и знаменитым Львиным двором, и залами Суда, Двух сестер и Посланников, поражающих воображение даже самых просвещенных и требовательных зрителей. Спрашивается, кто мог позволить себе столь вызывающую и преступную акцию в сфере искусства? Разумеется, не архитектор, каким бы незрелым художником он ни был. Сделать это мог только тот, кто, обладая безмерной властью, учинил беспримерный разгром самого клерикального "Вечного города" (1527 г.) и в наказание за непокорность обезглавил все патрицианские башни старой Сиены, оригинально окружавшие громадную площадь дель Кампо. Таким преступником не только перед пострадавшими городами, но и перед всей человеческой культурой был все тот же претендент на мировое господство. Карл V никогда не проявлял наклонностей к меценатству, которое украшало многих средневековых королей и пап. К счастью, неудачная постройка Педро Мачука так и не получила полного осуществления, в силу чего и сохранился значительный остаток ни с чем не сравнимого мавританского дворца.

Что же касается судьбы других монументальных соорулсений и ансамблей, построенных в Испании восточными зодчими, то многие из них не только уцелели, но и прошли с течением времени через историческую трансформацию стилей, отдав естественную дань и готике, и ренессансу, и даже барокко. Такой непрерывной стилистической летописью средневекового испанского зодчества стал огромный Севильский собор, четырехугольный минарет которого, носящий название башни Лa Хиральда, и теперь еще возносится над древней столицей Андалузии.