А. А. Пахомов

Жизнь Алексея Алексеевича Пахомова была наполнена страстным желанием творить. Ему многое удалось: он участвовал в завершении строительства Пулковской обсерватории, возобновлял Георгиевский зал и Галерею Отечественной войны 1812 г. в Зимнем дворце после пожара 1837 г., построил целый ряд заметных в Нижнем Новгороде зданий.

Алексей Пахомов родился 23 марта 1815 г.^* в семье петербургского купца. Отец всеми силами стремился, чтоб сын выбился в люди, и, заметив у мальчика склонности к искусству, стал нанимать учителей для подготовки его к экзаменам в Академию художеств, которые и состоялись 20 сентября 1824 г. Хотя 9-летний Алексей Пахомов далеко не все экзамены сдал успешно, все же он был зачислен в число академистов 3-го разряда вместе с сыновьями подканцеляристов, титулярных советников и регистраторов.

^* (Кондаков С. Н. Императорская Санктпетербургская Академия; художеств (1764-1914). СПб., 1915, с. 370.)

Первые годы обучения в Академии художеств были заполнены копированием гравюр и эстампов, изучением классического искусства, истории и музыки. Только в феврале 1831 г. академистов распределили по классам: живопись, скульптура, архитектура. Алексей Пахомов попал в обучение к академику архитектуры А. П. Брюллову, брату великого живописца.

А. Брюллов высоко ценил способности и одаренность своего ученика, на долгие годы став для молодого архитектора добрым гением. В 1834 г. Алексей Пахомов "за архитектурные композиции" получил серебряную медаль 2-го, а в 1836 г. - 1-го достоинства, и 24 сентября того же 1836 г. был выпущен из стен Академии со званием классного художника и аттестатом, в котором отмечалось, что он "в науках оказывал успехи хорошие, а в художествах - отличные, за которые и награжден чином 14 класса"^*.

^* (ГАГО, ф. 669, оп. 318, д. 901, л. 3-3 об.)

Связь со своим наставником Алексей Пахомов не терял и после окончания Академии. Еще в 1834 г. А. Брюллов разработал проект научного центра Пулковской обсерватории. С 15 февраля 1837 г., в завершающий период строительства обсерватории, в качестве одного из помощников зодчего стал работать А. Пахомов.

В декабре 1837 г. из-за неисправности дымоходов в Зимнем дворце вспыхнул пожар. Огонь бушевал три дня, оставив после себя лишь обгорелый кирпичный остов. К восстановлению дворца были привлечены наиболее признанные тогда зодчие: В. П. Стасов, А. П. Брюллов, К. А. Тон. А. Брюллов добился включения в состав "Комиссии для возобновления Зимняго Дворца" и Алексея Пахомова в качестве архитекторского помощника с производством сразу в 12-й класс (по Табелю о рангах) и годовым окладом в 1500 руб.

Под руководством В. Стасова и А. Брюллова молодой архитектор прошел прекрасную школу мастерства, всего себя отдав творческому труду. За участие в восстановлении Галереи 1812 г. он был удостоин 25 марта 1839 г. золотой медали, "установленною для ношения в петлице на голубой ленте". Вообще 1839 г. был для Алексея Алексеевича Пахомова звездным: ему поручили руководить отделкой огромного Георгиевского зала, и тогда же супругой архитектора стала дочь профессора живописи Академии художеств А. Е. Егорова - Вера Алексеевна. А это последнее, казалось, должно было навсегда перечеркнуть его связь с купеческим сословием, ибо теперь перед ним открылись двери домов новых сановных родственников: А. И. Мельникова, И. П. Мартоса, статс-секретаря Академии художеств В. И. Григоровича и других.

Ремонтные работы в Зимнем дворце продолжались до лета 1841 г., когда А. Пахомов был "в награду отличнаго усердия и трудов по работам Георгиевской залы Зимняго Дворца награжден бриллиантовым перстнем"^*, но тогда же "уволен по случаю окончания работ" с отличным аттестатом.

^* (ГАГО, ф. 669, оп. 318, д. 901, л. 3 об.)

Беда в жизнь А. Пахомова пришла нежданно. Осенью 1841 г. были объявлены несостоятельными должниками его родной брат Николай и муж сестры, петербургский купец С. Ф. Маслянников, которым грозила тюрьма. Стремясь помочь семьям близких, а заодно и избежать лишних разговоров вокруг своей фамилии, А. Пахомов решил принять долги родственников на себя. В надежде на большое жалованье и плату за будущие архитектурные проекты, Алексей Алексеевич, заняв деньги у всех своих знакомых, выплатил кредиторам около 30000 рублей и на остальную сумму выдал долговые расписки. Таким образом удалось избавить родственников от тюрьмы, но сам А. Пахомов попал в чрезвычайно сложное положение. Имя архитектора стало притчей во языцех всего Петербурга. Перед ним захлопнулись двери домов, где совсем недавно принимали с распростертыми объятиями. Стало сложно найти и доходную должность.

По совету тестя А. Е. Егорова Алексей Алексеевич был вынужден покинуть столицу и переехать в Нижний Новгород, где, как ему было известно, после смерти И. Е. Ефимова оставалась вакантной должность губернского архитектора. Кроме того, А. Пахомов рассчитывал на поддержку своего однокашника по Академии художеств, члена Нижегородской строительной комиссии, архитектора Афанасия Турмышева.

Показав рекомендательные письма, похвальные аттестаты и царские ценные награды, Алексей Алексеевич произвел выгодное впечатление на губернатора М. П. Бутурлина, трепетавшего перед столицей. Уже 25 января 1842 г. в Строительной комиссии был зачитан указ о назначении "Турмышева исправляющим должность нижегородскаго губернского архитектора, а на место архитекторскаго помощника состоящаго не у дел архитектора 12 класса Пахомова"^*.

^* (ГАГО, ф. 669, оп. 318, д. 901, л. 1-1 об.)

Обязанностью А. Пахомова стали ремонты казенных зданий по губернии и хранение альбома "образцовых" планов и фасадов. Весной 1842 г. Алексей Алексеевич впервые отправился для освидетельствования этапных казарм и станционных домов по Казанскому тракту, в Васильсурске осмотрел сгоревший зимой каменный дом духовного уездного правления, "снял черновыя планы и фасады с натуры в городе Макарьеве бывшему Ярмарочному Гостиному двору..."^*. Жизнь А. Пахомова вновь наполнилась смыслом и значением, если б не кредиторы, досаждавшие ему жалобами и требованиями выплаты долгов.

^* (ГАГО, ф. 669, оп. 318, д. 745, л. 103.)

Денег у А. Пахомова не было, и канцелярия губернского правления стала по третям^* высылать его жалованье на адреса кредиторов. Чтоб выйти из столь затруднительного положения, А. Пахомов стал браться за составление проектов частных домов. Тогда же сумел получить значительный заказ на разработку фасадов, планов и смет комплекса зданий Дворянского института.

^* (В первой половине XIX в. жалованье государственным чиновникам выплачивалось трижды в год, через каждые четыре месяца.)

Еще в 1828 г. нижегородское дворянство приняло решение для своих детей учредить при губернской всесословной гимназии особый благородный пансион, для чего и был куплен каменный двухэтажный дом на бывшей Варварской улице. Но чтоб совершенно оградить своих отпрысков от соприкосновения в гимназических классах с детьми мещанско-купеческого сословия, дворянство лелеяло мысль о создании особого закрытого учебного заведения. Для этой цели постепенно прикупались прилегающие к пансиону земли. К концу 1842 г. почти весь квартал от почтовой конторы до Осыпной улицы принадлежал комитету, основанному для учреждения и строительства института.

Фасады и планы учебного корпуса были представлены А. Пахомовым 31 марта 1843 г., но члены строительного комитета усмотрели в них отступления от правил архитектуры. Только 10 декабря того же года доработанный проект, получив одобрение местного начальства, был отослан в Петербург, а чтоб не затягивать процесс строительства, А. Пахомов начал, не дожидаясь тепла, заготовку необходимых материалов и выемку земли под фундаменты.

В 1845 г. отстроили правую половину учебного корпуса. Тогда же было отмечено, что "прочность и красота всех частей здания свидетельствуют об отличных познаниях г-на архитектора Пахомова, а сохранение при том противу сметнаго исчисления до 37000 рублей серебром экономии доказывает неутомимую заботливость и особое усердие", и потому на заседании дворянского депутатского собрания было признано целесообразным, "чтоб он, г-н Пахомов, состоял архитектором при этом, так равно и при всех зданиях, принадлежащих дворянству, с постоянным по 300 руб. серебром жалованьем в год.., а во время производства капитальных работ или особых построек... по 700 руб. серебром в год"^*. Так у Пахомова появилась реальная возможность хотя бы со временем рассчитаться с долгами.

^* (ГАГО, ф. 639, оп. 126а, д. 300, л. 2-3.)

К исходу 1848 г. был отделан весь учебный корпус. К этому же времени возвели во дворе каменный двухэтажный флигель для квартир учетелей (по его проекту, утвержденному 25 апреля 1846 г.). 6 ноября 1848 г. архитектор доносил комитету, "что все работы по зданиям Института ныне совершенно кончены", и просил комитет сделать со своей стороны зависящее распоряжение об освидетельствовании произведенных работ^*.

^* (ГАГО, ф. 669, оп. 318, д. 1926, л. 1.)

Комиссия, принимавшая вновь отстроенное здание, нашла работы произведенными "правильно и из материалов должного качества", особенно отметила художественную добротность и качество лепного декора парадных залов и библиотеки.

Учебный корпус дворянского института был самым значительным общественным зданием середины XIX в. Длина его фасада равнялась 75 метрам. Ранее в архитектурном решении подобных зданий неизменно применили бы ордер, ризалитные выступы. Но в условиях господства николаевской казенщины и борьбы за упрощенчество в архитектуре А. Пахомов был лишен возможности использовать эти испытанные приемы. Перед ним стояла сложная задача: разбить монотонность протяженного фасада, не архитектурными, а чисто художественными средствами. Правда, и здесь центральную ось здания (а заодно и парадный вход) отмечает зонтик крыльца, поддерживаемый четырьмя чугунными колоннами, и фигурный низкий аттик, но главное внимание А. Пахомов уделил разработке широкого, рельефного карнизного фриза и оконных обрамлений (через одно) второго этажа, чем в какой-то мере достиг желаемого.

Здание бывшего дворянского института. 1843-1848 гг. Арх. А. Пахомов. Фото М. Дмитриева

После завершения строительных работ в учебном корпусе к росписи его интерьера был приглашен академик живописи Алексей Егорович Егоров (1776-1851). С именем А. Е. Егорова связана целая эпоха в развитии национальной исторической живописи (его учеником был К. Брюллов). О времени его пребывания в Италии в качестве пенсионера Академии художеств долгие годы как в Риме, так и в России, из поколения в поколение передавались почти фантастические рассказы о том, как, отстаивая честь русской художественной школы, Алексей Егорович вызвал на соревнование лучших итальянских рисовальщиков и как, начав рисовать на большом листе человеческую фигуру с большого пальца ноги, не отрывая карандаша, без малейшей ошибки воспроизвел прекрасно построенное в пропорциях обнаженное тело, чего не смог повторить никто из присутствующих. Слава о русском художнике вошла в анналы истории мирового искусства.

Проект дома О. Саражинович на Дворянской ул. 1846 г. Арх. А. Пахомов

Проектирование целого ряда жилых домов, успешное строительство корпусов института упрочили положение А. Пахомова в городе, и 25 апреля 1844 г. он был назначен одним из архитекторов ярмарочного гостиного двора. Эта должность считалась среди архитекторов доходной, так как ежегодно к началу торга осуществлялись значительные ремонтные работы, организация которых упрощалась крепко установленными традициями.

При всем том, стремясь как можно скорее выплатить долги, А. Пахомов продолжал много проектировать по частным заказам. Чаще всего это были деревянные одно- и двухэтажные рядовые дома, подобные дому О. А. Саражинович на Дворянской улице, в котором привлекательным был лишь живописный характер самого проекта-рисунка.

Проектировал он и многоэтажные каменные дома. Один такой трехэтажный бывший доходный дом купчихи А. Паниной существует до сих пор на ул. Маяковского, 12. Ранее здесь стоял каменный двухэтажный дом конца XVIII в. В 1844 г. владелица решила его перестроить^*. А. Пахомов нашел, что старые стены вполне выдержат надстройку третьего этажа, хотя отдельные части кладки и предписал разобрать. Несомненно, что на решение фасада повлияли образцовые проекты 1840-х гг., присланные тогда из столицы для руководства на месте, но здесь чувствуется и влияние архитектуры дома А. Вялова, построенного по проекту А. Леера в 1843 г. Дом А. Паниной был одним из последних зданий первой половины XIX в., где сохранялся как отголосок позднего русского классицизма ордер в виде портика на ризалитном выступе. Но это было уже лишь данью традициям. Новые веяния все сильнее и чаще вторгались в архитектуру улиц и площадей города. Вместо величественной строгости ордера на фасадах зданий появились разнообразные декоративные украшения: усложненных форм вазоны, лепнина, решетки, порой взятые из разных предшествующих стилевых школ.

^* (ГАГО, ф. 669, оп. 318, д. 1123, л. 278.)

Дом А. Паниной на Рожденственской ул. 1844 г. Арх. А. Пахомов. Фото Н. Филатова

Это было началом наступления эклектики в русской архитектуре.

Чрезмерные усилия, напряженная работа не могли не сказаться на здоровье архитектора. 18 января 1846 г. А. Пахомов сообщал в Строительный комитет, что из-за хронического заболевания он "должен отправиться в столичный город С.-Петербург для испрашивания советов у тамошних известных врачей", и просил о 28-дневном отпуске и выдаче паспорта^*.

^* (ГАГО, ф. 669, оп. 318, д. 94.)

Его прошение переслали в С.-Петербург на решение высшего начальства, но оттуда пришло указание: отпустить лишь при условии полной сдачи архитектором всех дел и отчетов по работе. Пересиливая болезнь, А. Пахомов выполнил предписание и вновь просил, но теперь уже не об отпуске, а об отставке, доказывая, что "по усиливающейся болезни его не в силах более заниматься делами Комиссии, а потому и вынужден ныне просить об увольнении его совершенно от должности"^*.

^* (ГАГО, ф. 669, оп. 318, д. 1425, л. 80.)

Физическое состояние А. Пахомова было известно членам Нижегородской строительной комиссии, и они заявили, что препятствий не имеют. Указом 26 мая 1846 г. А. Пахомов был уволен от службы^*, но документы ему не выдали, так как оставались не освидетельствованными законченные им работы в военно-губернаторском доме. Вынужденный жить и лечиться в Нижнем Новгороде, Алексей Алексеевич продолжал руководить строительством корпусов дворянского института. А болезнь прогрессировала. А. Пахомову теперь хватало сил только вычертить набело планы, фасады и элементы декоративного убранства учебного корпуса Дворянского института, которые были посланы в Академию художеств на предмет получения за них академического звания.

^* (ГАГО, ф. 669, оп. 318, д. 1427, л. 54.)

'Образцовые' проекты жилых домов 1842 г.

Предварительное рассмотрение проектов А. А. Пахомова профессорами архитектуры прошло успешно, и 25 сентября 1850 г. совет Академии на своем заседании принял решение: "...во уважение известных Академии трудов по части архитектуры и многих произведенных по собственным проэктам строений, свидетельствующих об искусстве и познаниях в архитектурном художестве, возвести в звание академиков... Алексея Пахомова..."^*. Но столь радостное и долгожданное для архитектора известие пришло в Нижний Новгород, когда А. А. Пахомова уже не было в живых. Он умер, когда ему не было и 35 лет. Долговые обязательства и страстные стремления любыми путями освободиться от них исчерпали его силы и привели к преждевременной гибели еще в расцвете лет, в пору творческой зрелости.

^* (Петров П. Н. Сборник материалов для истории императорской С.-Петербургской Академии художеств. Т. 3. СПб., 1866, с. 143.)

'Образцовый' проект жилого дома 1842 г.