Раздел I. Вопросы содержания деятельности парков

Парк как произведение искусства (Д. С. Лихачев)

Садово-парковое искусство для меня чрезвычайно близко. В моих книгах и статьях даны представления о декоративном искусстве, о реставрации садов^***. В настоящей работе я хочу поделиться размышлениями о проблемах культурной экологии и мыслями о сегодняшнем состоянии садов и парков.

^* (Лихачев Д. С. Заметки о русском//Избранные работы. В 3-х т. - Л., 1987. - Т. 2. - С. 418.)

^** (Лихачев Д. С. Поэзия садов. - Л, 1982.)

В Большой советской энциклопедии дается такое определение экологии: "от греческого "oikos"-дом, жилище, местопребывание; и "логия" - наука об отношениях растительных и животных организмов и образуемых ими сообществ между собой и с окружающей средой". Объектами экологии могут быть популяции организмов, виды сообщества, экосистемы и биосфера в целом^*.

^* (БСЭ: 3-е изд. - М., 1978, - Т. 29, -С. 596.)

В 20-е гг. в связи с загрязнением природы человеком экология приобрела особое значение. Изучение общих закономерностей взаимоотношений природы с обществом выделяется в особое направление - экологию человека. Лет шесть тому назад я выдвинул термин "экология культуры", потому что человек живет не только в биологической среде (атмосфера и биосфера), но и в системе определенной культуры, созданной столетиями, тысячелетиями, и с этим нужно считаться. Следовательно, нужно думать как об экологии в ее обычном значении, так и о ее специальном значении - экологии культуры, потому что человек - существо нравственное и живет в нравственной атмосфере^***.

^* (Лихачев Д. С. Экология культуры//Клуб и художественная самодеятельность. - 1984. - № 1. - С. 18.)

^** (Лихачев Д. С. Экология культуры//3нание - сила. - 1982. - № 9.)

Задача сбережения культурного окружения сродни другой, одной из самых трудных и важных для нашего времени: я имею в виду охрану природной среды человека. Наука, которая занимается проблемами охраны и восстановления природы, и называется экологией. Мы знаем ее законы (еще далеко це все, конечно), и знаем, что нарушение их чревато разными бедами, вплоть до гибели человека как биологического вида. Однако мы пока лишь на уровне здравого смысла, а то и интуитивно представляем себе, чем грозит нарушение законов "экологии культуры", ибо такой науки еще нет. Изучаются вопросы реставрации памятников и их сохранения, но не исследуется нравственное значение и влияние на человека всей культурной среды в целом.

Итак, экология культуры - наука о том, как человеку жить в ладу со своей памятью.

Все-таки, правильное ли название мы придумали предполагаемой науке? Действительно, возможна ли "экология культуры", т. е. наука об охране только культурной среды человека? Очевидно, нет, ибо зачастую культура сращена с природой или же, наоборот, природа "включена" в культуру. Так, русской зодческой традиции свойственна неразделенность архитектуры и природы: не просто здание надо было возвести, но здание в определенном месте, украшающее это место, служащее гармоническим завершением пейзажа. Будто огромная картина создавалась под открытым небом! И если мы сохраним здание, но исказим другие части "картины" - рассечем цепочкой столбов, сведем рощу, или просто застроим эту местность, - то что же останется от великолепного произведения?

Термин "экология культуры" получил общее признание; в частности, в Венгрии вышел сборник, посвященный экологии культуры, и был организован курс в университете, посвященный этому вопросу. Вместе с тем "экология культуры" - всего лишь рабочий термин. Нынешняя наука - экология, - нацеленная на охрану только природной среды, ставит свою задачу слишком узко. Мы на подходе к экологии, которая будет заниматься всей окружающей человека средой - и природной, и культурной.

А время не ждет! Не ждет, пока мы создадим новую науку, которая даст свои рекомендации. В массовом сознании и в сознании отдельного человека должен произойти поворот в сторону особого, экологического мышления. Экологически мыслящий человек уже не разрушит и не позволит разрушить исторический памятник, архитектурную среду родного города, постарается не испортить и не даст испортить красивый вид, сам не "сорвется" без основательной на то причины из родного села и не издаст необоснованного приказа о "закрытии" той или иной деревни.

И хотя ожидаемая наука пока витает в воздухе, нам уже ясна ее философская основа. Поэтому мы можем предположить, что один из шагов к экологическому мышлению - воспитание исторической памяти. Прежде всего нужно сообщить человеку знание о месте, где он живет, о его "малой родине".

Архитектурное окружение города, как и парковое окружение, может быть рассмотрено с экологической точки зрения. Дело в том, что бывают модные увлечения, например, бег трусцой и т. д. Бег трусцой - это сравнительно новое увлечение, но во все века и у всех народов самым полезным для здоровья и для духовной жизни человека считались длительные пешеходные прогулки. Чем дальние пешие прогулки отличаются от бега трусцой? Когда человек бежит, он волей или неволей должен думать о том, что у него под ногами, в это время он не размышляет. Во время же пеших прогулок он размышляет. Наши ленинградские парки были рассчитаны на работу мысли, а не только на движение ногами. Они вызывали мысли о природе, о смерти, о бренности существования, о животных, о тех или иных событиях. Гуляющий имел "материал" для размышлений лирических и эмоциональных, для размышлений о своем детстве, о союзе с природой, поэтому так популярны были "романтические" парки, в которых природа находится в союзе с человеком.

Если вы рассмотрите стили, в которых построены парки, начиная от ренессанса, то обнаружите, что первоначально парки строились для приема гостей, уединений, любовных свиданий (стиль рококо). Романтические же парки служили главным образом для длительных прогулок и размышлений.

Какие взаимоотношения с природой нужны человеку сейчас? Да просто необходим союз с природой. Если в парках регулярного типа различных стилей господствует человек, который стрижет деревья, сажает их по прямой линии, то в романтических - человек только слегка вмешивается в природу, улучшая ее. Романтический парк наиболее подходящий тип для нашего времени: мы устали от городской суеты, от городского шума, преобладания техники и человека над природой; природа нами усиленно портится, и именно в романтических парках заключен идеальный союз с природой. Характерно, что в пору увлечения классическими парками рай всегда изображался в стиле романтических парков, в раю не было стриженых деревьев.

Так, в Ленинграде проживают 5 млн. жителей, а строительство новых парков идет очень медленно. После войны было основано два парка, к ним нужно относиться бережно и не нарушать того, что уже создано. На Васильевском острове есть Смоленское кладбище, расположенное на территории живописного парка, но оно "поедается" соседними заводами, а ведь здесь, на Васильевском острове, вообще нет мест для прогулок. Парки часто уничтожают, сужают, урезают, тогда как их нужно расширять и оберегать.

Другая наша забота - озеленение города. В Канаде и США старые 'деревья получают медали за толщину ствола, за возраст, и эти медали вывешиваются на стволах. В Прибалтике (в Латвии, например) тоже с уважением относятся к старым деревьям. У нас озеленение ведется, но только для того, чтобы родители выехали и поставили колясочку с ребенком, но самим уже негде гулять, потому что нет ни бульваров, ни зеленых улиц. Озелененные уголки - это не прогулочная зона. Должны быть большие прогулочные парки.

В своей работе "Заметки о русском" в разделе "Сады и парки" я отмечал, что сады и парки создают своего рода "идеальное" взаимодействие человека и природы, "идеальное" для каждого этапа человеческой истории, для каждого творца садово-паркового произведения^*. И здесь мне хотелось бы сказать несколько слов об искусстве садов и парков, которое не всегда до конца понималось его истолкователями, а также специалистами - теоретиками и практиками садоводства.

^* (Лихачев Д. С. Указ. соч. - С. 447.)

Садово-парковое искусство - наиболее захватывающее и наиболее воздействующее на человека из всех искусств. Такое утверждение кажется на первый взгляд странным. С ним как будто бы трудно согласиться. Почему в самом деле садово- парковое искусство оказывает подчас большее влияние на человека, чем поэзия, литература, философия, театр, живопись и т. д.? Но вдумайтесь беспристрастно и вспомните собственные впечатления от посещения наиболее дорогих нам всем исторических парков, пусть даже и запущенных. Вы идете в парк, чтобы отдохнуть, подышать чистым воздухом с его ароматом весны или осени, цветов и трав. Парк окружает вас со всех сторон. Вы и парк обращены друг к другу: парк открывает вам все новые виды - поляны, боскеты, аллеи, перспективы. Вас окружает тишина, и в тишине с особой остротой возникает шум весенней листвы, шуршание опавших осенних листьев под ногами, или слышится пение птиц, или легкий треск сучка вблизи, какие-то звуки настигают вас издали и создают особое ощущение пространства и простора. Все чувства ваши раскрыты для восприятия впечатлений, и смена этих впечатлений создает особую симфонию - красок, объемов, звучаний и даже ощущений, которые приносят вам воздух, ветер, туман, роса...

Но причем же тут человек? - спросят меня. Ведь то, что вы видите, приносит вам природа, и это все вы можете воспринять, и даже с большей силой, в лесу, в горах, на берегу моря, а не только в парке.

Нет, сады и парки - это тот важный рубеж, на котором объединяются человек и природа. Сады и парки одинаково важны - и в городе, и за пределами города. Не случайно так много чудеснейших парков в нашем Подмосковье. И не случайно в свое время помещики вконец разорялись, устраивая парки в своих усадьбах. Нет ничего более захватывающего, увлекающего, волнующего, чем вносить человеческое в природу, а природу торжественно, "за руку" вводить в человеческое общество: смотрите, любуйтесь, радуйтесь.

И чем более дика природа, тем острее воспринимается ее сообщество с человеком. Вот почему такое огромное впечатление производят Крымский парк в Алупке, созданный руками Воронцова, и выборгский парк Монрепо в типично русском имении баронов Николаи. В Алупке над парком громоздятся горы, а внизу бьются о гигантские камни волны Черного моря. В парке Монрепо на голых красных гранитных скалах растут сосны, открываются бесконечные виды на шхеры с их плывущими в водной голубизне островами. Но и в том и другом парке при всей оссиановской грандиозности природы, их окружающей, видна разумная рука человека; уютные дворцы хозяев приветливо венчают окружающую первозданную дикость ландшафта. Не случайно Петр I каналами подводил море к своим загородным и парковым дворцам в Новом Петергофе, Стрельне, Ораниенбауме.

Есть и еще одна сфера, которую человеку дарит по преимуществу, парк, или, точнее, только парк. Это сфера исторического времени, область воспоминаний и поэтических ассоциаций. В книге "Поэзия садов" моя задача состояла в том, чтобы продемонстрировать принадлежность садов и парков определенным стилям в искусстве в целом, через которые и осуществляется связь садово-паркового искусства с поэзией. Каждая эпоха отмечена определенными признаками "стиля эпохи", которые в равной мере сказываются и в садах, и в поэзии, и подчиняются они эстетическим идеалам данной эпохи^*.

^* (Лихачев Д. С. Поэзия садов. - Л., 1982. - С. 4.)

Говоря о садово-парковом искусстве, мы будем характеризовать его в связи с "эстетическим климатом" эпохи. А он состоит в эстетических идеях, излагаемых философами, в эстетическом мировидении, сказывающемся в других искусствах и больше всего в поэзии. Для садов Средневековья, Ренессанса и Барокко характерна высокая семиотичность, которая исчезает с приходом романтизма, уступая место интенсивной эмоциональности.

Сад воспринимался как большая книга, как учебное помещение, своего рода "классная комната". Пустой сад не изображался и не воспринимался как эстетическое явление. Сад был всегда "действующим".

В своей поэме "Сады" Жак Делиль прямо заявляет, что сады "говорят", "вещают", "ведут разговор", "дают уроки":

 К урокам высшим нам уж время поспешить, 
 Не взору одному, и сердцу говорить. 
 Познал ли ты между бездушными вещами
 И одаренными душою существами
 Невидимую связь? Внимал ли разговорам, 
 Витийству без речей воды, лесов и гор? 
 Употреби же их...

^* (Делиль. Сады. В переводе А. Войкова появились впервые в 1814 г. и были широко распространены в России. Сады, или искусство украшать сельские виды//Соч. Делиля. Перевод А. Войкова. - СПб., 1816. - С. 25.)

Есть еще одна особенность в развитии стилей садово-паркового искусства, о которой следует сказать. Между стилями в садовом искусстве нет таких резких переходов, какие существуют в других искусствах: деревья растут медленно, их сажают "на вырост", с расчетом на будущее, иногда далекое, и площадь для садов и парков по большей части "традиционна": она связана с уже существующими на ней зданиями и постройками, а потому с трудом поддается переустройству.

Новый стиль в садовом искусстве возникает не "рядом" со старым, как в большинстве искусств, а приходит на смену ему на том же участке земли. К старым насаждениям во все века существовало бережное отношение: деревья ценились, особенно самые старые; сохранялась старая планировка садов, старые строения. Сады не только строились, а и преобразовывались.

Из этого следует, что полная реставрация садов, даже в том их эстетическом и познавательно-идеологическом аспекте, который был действен в свой век и в конкретных исторических условиях, просто невозможна. Отдых тоже был разный в различные эпохи, и "садовый быт" был каждый раз иным, тесно связанным с социальным строем эпохи, с тем кругом людей, для которых сад предназначался, с культурными запросами и эстетическими представлениями своего времени. Садовое искусство меньше других поддается реставрации, если под реставрацией понимать законченное восстановление сада в его действенной и адекватной эпохе эстетической форме.

Итак, сад - функционирующий объект искусства. Его посещают, в нем гуляют, отдыхают, размышляют, развлекаются - во всякую эпоху по-своему.

Сад и парк - это живые, действующие результаты деятельности людей и условий природы. Садоводы различных эстетических вкусов, мировоззрений по-разному относились к богатствам природы, по-разному ее преобразовывали.

Каждый сад, как мы уже отметили, должен был изумлять посетителя редкими растениями, птицами, животными. Это стало проявляться с начала XVI в. Поэтому при садах вплоть до XIX в. строились обширные оранжереи, парники, вольеры, зверинцы. Эстетизации подвергались не только растительные "редкости" - экзотические цветы и деревья, - но и хозяйственные постройки - фермы, молочни, оранжереи, лаборатории, обсерватории, кухни, купальни, гимнастические площадки, лужайки для игр. В эстетику сада входили даже самые одежды прогуливающихся и принимающих участие в садовых празднествах. Сад - это не только природа, увеселительные заведения, ландшафт и т. д., но и постройки утилитарного назначения. Так было всегда, во все времена.

Существующее у реставраторов представление о том, что сады можно и должно "реставрировать", ориентируясь на данный момент их существования, ограничиваясь лишь архитектурными преобразованиями, в корне неверно^*. Против данной точки зрения можно выставить следующие аргументы.

^* (Коржев М. П в статье "Павловский парк" пишет: "Изучение Павловского парка как архитектурного памятника раскроет его художественные качества и позволит принять рациональные решения в дальнейшей судьбе этого мирового памятника". Коржев М. П. Павловский парк//Проблемы садово-парковой архитектуры: Сб. статей. - М., 1936. - С. 193.)

1. Установить "оптимальный момент" в развитии сада невозможно, так как сады создавались с расчетом "на вырост", и их создатели предусматривали несколько периодов их развития. Они учитывали, и это видно из различных документов (а они имеются уже с петровских времен), в каком возрасте приживается дерево. Петр I постоянно приказывал перевозить и сажать взрослые, большие деревья с возможно большим комом земли. Он пытался приблизить возраст пересаживаемого дерева к среднему. Кроме того, Петр многократно приказывал при посадке новых садов сохранять старые деревья и дикие рощицы (даже в Летнем саду в Петербурге).

2. "Взрослея", сад проходит не только через различные возрастные границы своих посадок, но и через стилевые изменения данной эпохи, каждое из которых органично сливается с предшествующими и с течением времени все больше и больше приобретает местные и национальные черты. Так было с Голландским (или Старым) садом напротив Екатерининского дворца. Сад в стиле голландского Барокко, окружающий ближайший, например, дворец или дом, обрастает садом и парком в стиле Романтизма, и с течением времени вместе они составляют типичный русский усадебный парк с преобразованной регулярной частью вблизи и более свободной, пейзажной - в отдаленных частях.

Восстановить барочный центр вблизи дома - значит нарушить связь центральной части сада с остальными частями романтического русского сада.

3. С ростом и старением деревьев меняется и характер садовых построек. Вместо барочных строений, гармонирующих с обликом первоначального сада, "вырастают" постройки в классицистском стиле с романтической тематикой (храмы Дружбы, меланхолические памятники, интимные ванны, галереи, с которых открывался вид на вершины деревьев парка и прилежащие озера и др.). Закрытые деревьями нижние этажи этих построек оставались без окон, с бедно украшенными плоскостями стен, иногда рустованных, обложенных туфом - под гроты и эрмитажи. Обнажить все эти постройки, убрать старые, заслоняющие их деревья - значит разрушить все эстетические расчеты их строителей.

4. В исторических парках главное - их мемориальная ценность: их владельцы, устроители, посетители, их место в поэзии и литературе. Так, для парков г. Пушкина первостепенное значение имеют пушкинские мемории, и "оптимальным временем" существования всех парков города, названного в честь великого поэта, всегда признавалось время Пушкина. Но можно ли ограничиваться или замыкаться в пушкинских парках только временем Пушкина? Царское Село - г. Пушкин - это "город муз", город муз многих русских поэтов: здесь бывали и Ломоносов, и Державин, и Карамзин, и Батюшков, и Жуковский, и Тютчев, и Анненский, и Ахматова. Все двухсотлетние наслоения поэзии должны быть сохранены. Задача реставратора состоит не в том, чтобы "вернуть" сад какому-то одному поэту, архитектору, садоводу или владельцу, а по возможности сохранить находящиеся в нем ценности всех эпох. Реставратор не возвращает реставрируемое произведение к определенному моменту его жизни, что практически невозможно, а продлевает его жизнь во времени культуры.

5. Сад и парк теснейшим образом связаны с архитектурной и природной средой. Летний сад в Ленинграде. Сохранение в нем сплошной ровной стены высоких деревьев не имело смысла в XVIII в., когда еще не существовало окружающей городской застройки и высокой решетки со стороны Невы. Но в современном городе Летний сад играет роль "четвертой стены" "Марсова поля, и высота его деревьев почти равна высоте домов с двух сторон, а с третьей - деревьев Михайловского сада. Со стороны Невы Летний сад "держит" ровный ряд набережных, и высота его прославленной решетки служит как бы "вазой", архитектурным основанием, из которого деревья выступают на одну треть и тем самым эстетически оправдывают образную символику вазы и цветов.

6. Наконец - и это, пожалуй, самое важное - сад и парк теснейшим образом связаны не только с бытовой жизнью, протекающей в них, но и со строем создавшего их общества. Дело не только в изменяющемся назначении сада и парка, но и в том, что многое в садово-парковом искусстве прошлого имело смысл только при крепостном строе: особый дворцовый быт, богатые владельцы, огромный штат садовников, рабочих, слуг и т. д.; а также при определенном общественном укладе - быт императоров, когда сад находился в пользовании сравнительно небольшой императорской или помещичьей семьи^*.

^* (В Царском Селе для ухода и садовых работ в середине XVIII в. содержалось несколько сот человек. См.: Яковкин И. Новый штат содержания Села Царского, коррусель, жедепом, содержание садов//История Села Царского. - СПб., ч. 3, 1831. - С. 58-65.)

Можно с уверенностью сказать, что восстановить в первоначальном виде сады XVI-XVIII вв. так же невозможно, как и музеефицировать многие социальные институты, с потребностями и вкусами которых они были связаны. Невозможно заняться восстановлением оранжерей, в которых находились тысячи редких пород растений, как невозможно было бы да и бессмысленно содержать при садах королей и их двор, владельцев замков и их нарядных посетителей^*.

^* (В Петергофе, как мы уже указывали, для приемов в садах придворным полагались даже определенные темно-зеленые с серебром "петергофские платья", чтобы гармонировать с зеленью парка и серебряной белизной фонтанов.)

Из всего вышесказанного следует, что задача реставрации не может сводиться к восстановлению садов периода их "расцвета". Было бы наивно предлагать тратить огромные деньги и ограничивать число садов с тем, чтобы безболезненно можно было бы пользоваться узкими дорожками, огибными аллеями, беседками, эрмитажами, гротами, разрешать срывать плоды и рвать цветы, мять душистую траву и т. п., как это было обязательным для садового быта периода "просвещенного абсолютизма" или господства знати.

Следовательно, задача садоводов должна заключаться сейчас в продлении жизни тех остатков садово-паркового устройства, которые возможно еще поддержать. Реставраторы садов так или иначе вынуждены идти на компромисс для сохранения их в новых условиях, новыми средствами и для новых общественных целей.

Это нужно сделать как можно скорее! Если потери в природном окружении еще как-то можно восстановить - насадив лес или очистив от загрязнения воду, то иначе обстоит дело с культурой. Ее утраты, как правило, невосполнимы, ибо культура связана с определенной эпохой, с определенными мастерами, и "продублировать" это невозможно.

Итак, рассмотрев необходимость комплексного подхода к охране культурной среды, мы осознали в то же время неправильность сосредоточения только на культурном окружении человека, поскольку оно не отделимо от природного. Поэтому и последовал вывод о неизбежности соединения нынешней экологии природы с гипотетической экологией культуры, а точнее - о неизбежном появлении Большой Экологии, занимающейся проблемами всего "природокультурного" окружения человека.

Мы также коснулись некоторых методов пропаганды историко-культурных знаний и такого понятия, как экологическое мышление. Да и наука, и пропаганда очень нужны и важны. Однажды мне пришлось убеждать реставраторов Екатерининского парка (он находится в г. Пушкине, бывшем Царском Селе), что не нужно восстанавливать парк Елизаветинской поры, или периода Растрелли, а надо стремиться продлить его активное существование. Ибо сегодня преобладает неверное понимание задачи реставрации, трактующее ее как восстановление вида, облика объекта, соответствующего строго определенному периоду времени прошлого его существования. Однако классик советского реставрационного дела академик И. Э. Грабарь утверждал, что реставрация - это продление жизни объекта реставрации. И в самом деле, парк - живой организм. Ни один врач не может ставить себе целью вернуть больному молодость, тем более, что вся жизнь организма ценна в том или ином отношении. Но если уж говорить об исторических акцентах, то парки в г. Пушкине ценны тем, что связаны с поэзией Державина, Карамзина, Жуковского, Тютчева и многих других. Приметы пушкинского времени особенно дороги нам в городе, не случайно названном именем Пушкина.

Ведь именно это время запечатлено в поэзии, ставшей частью национального сознания. И нам сегодня важно знать, как выглядели деревья, под которыми гулял, сидел курчавый юноша, когда "близ вод, сиявших в тишине, являться муза стала мне".

(Д. С. Лихачев - академик АН СССР, председатель Всесоюзного фонда культуры. Автор фундаментальных исследований по древнерусской культуре, а также многочисленных статей, публицистических выступлений по проблемам экологии культуры. В том числе: Восстановление памятников культуры. - М.: Искусство, 1981; Поэзия садов и парков. - Л.: Наука, 1982; Прошлое - будущему. - Л.: Наука, 1985, и др.)

Труборезы ручные на ресурсе http://komplektacya.ru/gidravlicheskij-instrument-oborudovanie/flancevyj/truborezy-ruchnye/